Читать книгу "Сладкий лжец - Кристен Каллихан"

она заберется внутрь, и почувствовал, как по телу пробежала дрожь. На секунду она задержалась, глянула на меня своими большущими сине-фиолетовыми глазами, будто ждала, что я подам ей руку, как-то помогу усесться в пикап. И тут дрожь превратилась в полномасштабную атаку моего тела, заставив все мышцы сжаться.

Я не хотел касаться ее. Это казалось опасным. Словно какой-то неуклюжий мальчишка, я боялся физического контакта с этой женщиной, будто это действие магическим образом могло бы испортить меня, и в ответ на ее игривую экспансивность[13] я выплюнул бы еще больше тупых реплик.

Но затем она просто сверкнула захватывающей дух улыбкой и запрыгнула в машину с удивительной легкостью. Я захлопнул дверцу, облегченно выдохнув. Но облегчение было недолгим. Меня ждала поездка длиной больше часа. В замкнутом пространстве с самой любимой в мире принцессой варваров.

Конечно, она не выглядела так, словно могла хоть кого-то обидеть. Да, в «Темном замке» она владела магией и могла расплавить несчастным бедолагам лица. Выдумка или нет, но это заставляло меня вести себя осторожно.

Помассировав шею, я сел в грузовик. И тут же оказался сражен ее ароматом. Пять секунд в чертовой машине, и все наполнилось ее запахом, насыщенным и сладким – вареные груши в креме англез[14]. Нет, не думай о кондитерском креме. И не облизывайся.

Я крайне нервно отреагировал на эту женщину. Целый год я не чувствовал даже капли сексуального влечения или потребности в близости. Даже не скучал по сексу – что тоже вызывало беспокойство. Однако я смирился с апатией. Эмма Марон пробудила меня, будто вставила вилку в розетку. И мне это не понравилось.

– А как долго ехать до дома? – спросила она, когда я завел машину.

Слишком долго. Вечность.

– Около часа.

Я не упустил из виду крошечную морщинку на ее лбу. Но она быстро опомнилась и откинулась на спинку сиденья. Только когда мы выехали из аэропорта, она нарушила тишину:

– Будет весело.

Сухой сарказм в ее исполнении вызвал у меня желание улыбнуться. Но я не стал.

– О, безусловно.

– Какое слово вы использовали ранее? – Ее пухлые губки изогнулись в лукавой улыбке. – Отожжем, верно?

– Отожжем не по-детски, – невозмутимо произнес я, заставив ее засмеяться. Иисусе, ее смех. Хрипловатый и легкий. Так смеются в спальне.

Я поерзал на сиденье и сосредоточился на дороге. Но все же посмотрел на нее, не смог сдержаться. Ошибка.

Господи, она выглядела великолепно. Чистая, восхитительная красота. Начиная с округлых щечек и заканчивая тонкой линией подбородка – подобные лица скульпторы увековечивают в мраморе, чтобы остальные поколения веками могли любоваться ими.

Естественно, она оказалась красивой. Ведь она актриса. Созданная быть экранным идолом. Эмма Марон, она же принцесса Аня, будущая королева и завоевательница Темного замка. Мы с парнями смотрели сериал, пока путешествовали между играми. Аня была моей любимицей. Особенно с тех пор, как… я увидел ее грудь. Это событие сразило меня, будто кто-то ударил шайбой по шлему, и в ушах зазвенело. Моему взору предстали идеальные кремовые бугорки со сладкими розовыми сосками, вздернутыми вверх и бросающими вызов самой гравитации, умоляющими, чтобы их пососали. Она стояла на четвереньках, задорные сиськи подпрыгивали, пока Арасмус врезался в нее сзади.

Я почувствовал, как краснею. Я. Парень, на которого каждую ночь со времен старшей школы вешались десятки пассий. Я занимался сексом так часто и в таких разных позах, что со временем это стало обыденным. Ничто не могло заставить меня испытать стыд или почувствовать себя неловко. И все же сейчас я ощущал, как шея под воротником горит, а щеки алеют. После почти года воздержания мой член решил заявить о себе и начал расти. Именно сейчас. Сейчас, когда я застрял в машине, меньше чем в трех футах от женщины, у меня случился стояк. Чудесно.

Я вдруг ощутил себя проклятым извращенцем.

– По крайней мере, во время этой поездки можно посмотреть на красоту, – сказала она, прерывая мои мысли о кремовых сиськах с сахарными сосками.

– Хм-м, – только и смог промычать я.

Но она была права. Какое-то время нам предстояло ехать вдоль побережья, и хотя некоторые люди здесь перестали обращать внимание на Тихий океан, я сомневался, что Эмма Марон поступит так же. Это было хорошо. Она концентрировалась на пейзаже, а я концентрировался на дороге. Вместо нее. Не то чтобы она облегчила мне задачу. Эмма не восприняла мое молчание как намек.

– Без обид…

– Что означает – вы собираетесь меня обидеть, – сухо отрезал я.

– …но вы не похожи на шофера, – весело закончила она.

– Мне казалось, я похож на угрюмого экс-спортсмена с бременем на плечах, прячущегося от мира и запивающего свою боль.

И пусть я всего лишь отшутился ее же репликой, что-то внутри меня неприятно сжалось. Она почти попала в точку. Я не пил, но остальное…

Она мягко фыркнула, и это отвлекло меня.

– Что ж, сомневаюсь, что старый добрый Брик предложил бы забрать кого-то из аэропорта. Особенно если ехать пришлось бы час.

Попался. Мои руки сжали руль немного крепче.

– Амалия – моя бабушка.

– Оу! – В одном этом слоге уместилось все понимание мира. Эмма глянула в окно, прежде чем добавить: – Я ни разу не встречала ее.

– И все же решили приехать?

Она криво улыбнулась.

– Странно, правда?

– Я не берусь судить.

Эмма снова фыркнула, но без злобы. Я бросил взгляд в ее сторону, и наши глаза встретились. Мы обменялись легкими улыбками, как бы говоря, что мы оба полны дерьма. Но потом она пожала плечами.

– Я… переживала нелегкие времена и позвонила своей бабушке. Она рассказала мне о замечательном поместье под названием Роузмонт и о своей очаровательной подруге, которая им владеет. – Эмма бросила на меня застенчивый взгляд. – Бабуля говорит, это идеальное место, чтобы спрятаться и прийти в себя.

Сказав это, она сгорбилась, словно готовясь к пренебрежению с моей стороны. Но от меня она подобного не получила бы. То, что Эмма показала свою уязвимость совершенно незнакомому человеку, неожиданно заставило меня встать на ее защиту, и я решил немного открыться в ответ:

– Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было четырнадцать. – Я отмахнулся от ее немедленного сочувствия. – Амалия стала мне и бабушкой, и матерью. Ее второй муж, Фрэнк, тогда только купил Роузмонт. Мы жили там весь школьный год. Это отличное место для…

Исцеления. Скорби.

Я схватился за руль и взял паузу, чтобы отогнать воспоминания о том потерянном, злом ребенке. Но тщетно. Они все равно заявились.

– Не буду говорить, что это какое-то волшебное место… – Ага, именно поэтому ты прибежал сюда, как только смог. –