Читать книгу "Разорванный берег - Сергей Иванович Зверев"

– Девушка, я же вам объясняю – есть указание: гражданских на поезда западного направления не сажать. Все ранее приобретенные билеты аннулированы.

– Ну пожалуйста, – просила Вера, чуть не плача, – поймите, мне очень нужно.

– Сейчас всем нужно. Немедленно освободите окно! А то я милицию позову.

Вера выбралась из толпы, осаждающей билетные кассы, и, выйдя на площадь Тверской Заставы, огляделась в поисках телефонной будки. Достала из сумочки записную книжку и, опустив монету в телефонный аппарат, набрала номер. Трубку сняли сразу.

– Главная авиационная инспекция.

– Девушка, подскажите, как мне связаться с Супруном Степаном Павловичем.

– Одну минутку, соединяю.

– Слушаю, Супрун у аппарата, – услышала Вера знакомый голос.

– Дядя Степа, это я – Вера Белоконь.

– А, Верунчик? Здравствуй. Ты в Москве?

– Да, в Москве. Я хотела…

– Верочка, сейчас не могу говорить. У меня народ. Подъезжай-ка ты ко мне часикам так к двадцати. Наберешь добавочный сто десять, я выпишу тебе пропуск. Лады? – быстро проговорил Супрун и положил трубку.

Ровно в 20.00 Вера как штык была на месте. Молоденький солдатик с синими петлицами, дежуривший на входе, сказал, что товарища Супруна на месте нет и пропуска на ее имя никто не оставлял. Верочка вышла из здания и, перейдя трамвайные рельсы, присела на скамейку в сквере, откуда был хорошо виден вход в здание. Прождав почти три часа, она, наконец, увидела, как из подъехавшей «эмки» вылез Супрун и, оглядевшись, быстрым шагом направился к дверям. Вера подскочила, бросилась следом и догнала Супруна уже в холле. Поздоровавшись, Супрун подхватил девушку под руку и, кивнув дежурному: «Это со мной», быстро провел ее на третий этаж по широкой мраморной лестнице, покрытой темно-красной потертой дорожкой. Даже в этот поздний час здание авиационной инспекции напоминало встревоженный улей. По лестнице вверх и вниз с озабоченным видом сновали люди. Вера сразу заметила, что все они – и летчики в лихо заломленных пилотках с синими кантами, и адъютанты, бережно придерживающие на боках планшетки, и курсанты с синими петлицами, и порученцы, и даже официантки ведомственной столовой, одетые в белоснежные, накрахмаленные до хруста халаты, перемещались в этом здании почему-то только бегом. Когда они подошли к кабинету, оказалось, что за высоченными двустворчатыми дверями в приемной уже находились в ожидании Супруна человек двадцать военных в летной форме. Командиры нервно прохаживались по красному ковру приемной, то и дело подходя к огромному зеркалу и каждый раз придирчиво оглядывая свою форму или нервно приглаживая волосы. Те, кто был старше по званию, сидели на жестких стульях в белых парусиновых чехлах и, старательно скрывая волнение, то и дело поправляли ремни новеньких скрипящих портупей.

Супрун кивнул присутствующим и произнес:

– Ожидайте, товарищи. – После чего быстро провел Веру в кабинет и, указав на мягкий стул, закрыл за собой дверь.

– Верочка, у меня очень мало времени. Извини, что заставил тебя ждать. Срочно вызвали в наркомат. Что у тебя?

– Степан Павлович, я хотела узнать, как там папа? Мама?

– Верочка, сейчас ничего толком пока не известно. На западных границах идут тяжелые бои. Так что эскадрилья твоего папки уже воюет. Правда, связь с войсками плохая. С подразделениями, дислоцированными в районе Бреста и Гродно, устойчивой связи нет уже больше суток. Сама понимаешь, какая там сейчас мясорубка. Но, думаю, мама твоя уже на пути в Москву. Есть приказ по наркомату – семьи наших авиаторов эвакуировать в первую очередь. Так что причин для беспокойства пока нет.

– Степан Павлович, пожалуйста, помогите мне попасть на фронт. Я была днем в райкоме комсомола, но мне отказали.

– И правильно сделали, что не взяли! Что ты там себе еще напридумывала? Какой тебе фронт? – не на шутку рассердился Супрун. – Ты где сейчас живешь?

– У бабушки на даче на Аэропорте.

– Вот и поезжай на дачу к бабушке и выбрось все эти глупости из головы. Тебе только семнадцать лет, и, по большому счету, ты еще ребенок. Ты что, не понимаешь, что происходит? Куда ты лезешь? Пойми же, наконец, что твоим родителям сейчас будет намного легче, если они будут знать, что их дочь в безопасности. Подумай если не о себе, то хотя бы о них.

– Но…

– Степан Павлович, к вам товарищ Каганович поднимается, – заглянув в кабинет, сообщил порученец.

– Семен, проводи девушку в кабинет напротив. Да, и позвони в буфет, пускай организуют ей чай с пирожными, – Супрун развернул Веру лицом к двери и легонько подтолкнул.

– Подождешь меня в соседнем кабинете. Как только освобожусь – поговорим. Все, шагай.

Верочка в сопровождении порученца – совсем молоденького и симпатичного лейтенанта в лихо заломленной пилотке с синим кантом – прошла в указанный кабинет и осторожно присела на краешек мягкого, в белоснежном чехле стула, целый ряд которых выстроился вдоль стены напротив длинного стола, покрытого зеленым сукном. Не успела девушка как следует оглядеться, как в дверь постучали. Через мгновение в кабинет вошла крупная женщина в белом халате и, поправив одной рукой белоснежную косынку, второй ловко поставила на стол железный поднос с чаем и тарелку с пирожными:

Девушка сделала глоток душистого чая с лимоном и осторожно взяла с тарелки большую мокрую ром-бабу, покрытую белой глазурью. Есть не хотелось, но Вера все-таки откусила кусочек. Пирожное просто таяло во рту и оказалось таким вкусным, что девушка сама не заметила, как съела все три штуки, лежавшие на тарелке. Запила чаем, поставила на зеленое сукно стола серебристый подстаканник с большим серебристым гербом СССР на выпуклом боку и огляделась. Прямо перед ней стояло большое черное кресло, над ним висел огромный портрет Сталина в красивой золоченой раме, справа высился стального цвета сейф с большой Т-образной ручкой. На столе, отливая бронзой, стояла массивная чернильница на малахитовом основании, чуть слева под красивой лампой с круглым стеклянным абажуром зеленого цвета – стопка пухлых канцелярских папок на завязках с черными штампами «ВВС РККА»[14]. Вера встала и, осторожно ступая, прошлась по блестящему, натертому воском паркету, подошла к огромному окну, потрогала тяжелые плотные портьеры, вернулась к столу, уселась в кресло и несколько раз щелкнула выключателем настольной лампы. Тут ее внимание привлекла ровная стопка белых листков бумаги, Вера подвинула бумаги к себе поближе. Это оказались