Читать книгу "Подпольный Алхимик - Эл Громов"

общем, Нильсоны делали алкоголь, Ульберги — перевозили и продавали его. То есть были просто посредниками.

Грузоперевозки — прикрытие, чтобы иметь возможность официально перевозить алкоголь с фермы Нильсонов в город. Книжный магазин — прикрытие, чтобы иметь возможность тайно продавать запрещенные напитки. Продавать куда дороже, чем до запрета. Продавать тем, у кого водились деньги.

И вот сижу я сейчас в этом самом «прикрытии».

Магазин вполне уютный, хоть небольшой и скромный по обстановке. Светлые, мягкие тона. Сотни томов, эстетично подпирающих длинные полки. Все это наводит мысли о благопристойности, стремлении к знаниям, высоких идеалах. Но на деле все эти тома — бессмысленная макулатура, никому не нужные пылесборники. Обманка, чтобы заработать бабло (что за слово такое, вовек его не знал, а тут так и лезет на язык!).

Утром, не успел я продрать сонные глаза (просиживание до трех ночи в интернете в поисках информации не прошло даром), как меня растолкала Бирла: отец зовет. Филип отправил меня в магазин, сказал, что был звонок от Нильсонов. Человек от них должен привезти некоторое количество бутылок алкоголя — для самых важных клиентов. Что там Нильсоны сказали клиентам, которые в этом месяце останутся без бухла, я понятия не имею. Акке объяснил, что все переговоры с богатыми клиентами ведут исключительно Нильсоны — это привилегия. А какие могут быть привилегии у обнищавшего и всеми презираемого рода? В общем, дело — дрянь: Нильсоны поставляли алкоголь раза три в месяц. Все-таки заниматься производством этой продукции в подпольных условиях, и делать это масштабно, не так-то просто. Поэтому производство было довольно ограниченным. Но прибыль все равно была колоссальной — за счет того, что стоили все эти коньяки и вина баснословных денег. Да, торговля была направлена исключительно на состоятельные слои населения.

В этом месяце все эти мажоры останутся без бухла. И как Нильсоны собрались решать эту проблему, я не в курсе. А у Ульбергов — значит, и у меня тоже — проблема куда существеннее. Как нам, чтоб его, достать денег для покрытия долга⁇! Я пока не придумал. Но я буду не я, если не решу этот вопрос в ближайшее время!

Не меньше меня тревожил вопрос, связанный с магией. В этом мире она пробуждалась в одаренных лет в пятнадцать-шестнадцать, но бывали исключения — дар мог «спать» в одаренном до самого его совершеннолетия. Когда у Акселя он не пробудился и в восемнадцать, я так понимаю, Филип пришел в бешенство. Еще бы, дела и так идут из рук вон плохо, а тут еще и наследник рода оказался «пустым». Нищеброд-баронет без дара — зашибись просто, куда я угодил.

Магия в этом мире была трёх категорий или видов: боевая, ментальная и стихийная.

Кстати говоря, узнал я от Бирлы и Акке о магии, которой были наделены члены моей новой семьи. Филип был средненького уровня телекинетиком. Телекинез относился к ментальной магии. Астра и Акке — водные маги. Тоже не особенно сильные. Да, еще один интересный момент — зачастую в семье рождались маги с одинаковым даром.

Красиво переливающиеся висюльки над дверью магазина тренькнули, и дверь распахнулась, впуская внутрь запах дождя. Да, погодка сегодня не очень, а я хотел прогуляться, чтобы поближе познакомиться с новым миром.

В магазин вошла… Кая. И я этому еще удивляюсь?

Вчера эта девица ушла ни с чем от меня. Она жаждала быть посвященной в мою тайну, но что я мог сказать ей? Я из другого мира, детка? Не хватало еще в дурку загреметь. В общем, нахальная графиня отступила — но только на время. И я это прекрасно понимал. Она еще попытается схватить меня за горло.

— Доброе утро, самозванец. — Змея под маской милашки улыбнулась мне, обнажая ровный белый ряд зубов. — Как спалось? Или не спится из-за осознания того, что обманом завладел чужим лицом и жизнью?

— А что, у Нильсонов какие-то проблемы? — невозмутимо поинтересовался я. — Графская дочь на побегушках?

— Отец хотел отправить только слугу, — продолжала улыбаться Кая, ничуть не сердясь из-за моей наглости, — но мне так не терпелось вновь взглянуть в глаза лжецу, что я уговорила его разрешить мне тоже явиться сюда. Ты подумал о моих вчерашних словах?

— Детка, — я наклонился через прилавок, — если моя память восстановится, я, так и быть, поделюсь с тобой тайной случившегося. А пока — не обессудь… Если хочешь — беги, рассказывай всем про мое самозванство.

Я не верил, что она сделает это. И именно по этой причине так бессовестно кидался словами.

— Я подожду, когда ты созреешь… но как же мне к тебе обращаться? Называть тебя именем Акселя — значит, позволить тебе считать себя выигравшим. Ну уж нет. Буду называть тебя… Акс.

— Как хочешь, детка, — равнодушно пожал я плечами. — Товар принесла?

Кая вытащила смартфон (оказывается, это второе название телефона. Или вид телефона? Да ну их, эти их технологии, мозги сломаешь, пытаясь их все запомнить) и что-то там настрочила. Спустя пару минут в магазин вошел рослый мужик в темном костюме с коротко стрижеными волосами и переливающимися под рукавами пиджака буграми мышц. Он положил черный объемистый чемодан передо мной на прилавок. Откинув крышку, я увидел внутри ровно десять бутылок с коричневатой жидкостью.

— Наш лучший коньяк, — сказала Кая. — Из собственной нашей коллекции. Разумеется, она у нас больше, но мы не можем распродать весь свой алкоголь, который многие годы хранится в наших погребах: отец до ужаса любит старое вино. Так что… это для самых важных клиентов. Вот, держи, тут список — десять имен, которым ты должен будешь продать эти бутылки. — Кая положила передо мной маленький лист бумаги. — А вот остальные будут крайне возмущены. И виноват в этом ты, Акс, ты и твой ненастоящий братец. По вашей вине страдает репутация нашей древней фамилии, по вашей вине мы можем лишиться некоторой части клиентов.

— Что ж… мне очень жаль, но, думаю, ваши клиенты вполне смогут походить трезвыми месяцок.

— Ты бы попридержал свое чувство юмора, Акс. — Кая сузила глаза и недобро усмехнулась. — Подумай лучше о том, как долг возвращать будете. Часики тикают, Акс, и терпение моей семьи не будет вечным.

Девица круто развернулась на высоченных каблуках (да как на таких ходить-то? И умудриться ноги не переломать⁇) и покинула магазин. Качок последовал за хозяйкой.

Оставшись один, я запер дверь, подошел к портрету, висящему на