Читать книгу "Зверь - Ане Риэль"

подумал, что материал напоминает бронзу. Единственное, что приходило ему в голову, – что в стену замуровали старый церковный колокол. Стена была большой. Явно достаточно толстой, чтобы колокол в ней поместился. Ему пора было возвращаться и доить коров, но этот блестящий угол не выходил у него из головы весь день.

Когда он вернулся спустя пару дней, поводов для размышлений у него прибавилось. На этот раз он был не один. Даника сидела внизу, прямо рядом с колоколом, и загорала в утренних солнечных лучах.

Она его не видела.

Мирко разглядывал ее из своего укрытия на холме, а она любовалась горами и рассветом. Она не могла его заметить, и все равно он был начеку. На ней была только сорочка. Ноги были босые, она потирала одной другую в траве.

Сухой холодный оклик со двора заставил ее подскочить. Скользнув рукой по колоколу, она обогнула угол и направилась туда, откуда раздался крик.

Вскоре он выяснил, что площадка за хлевом рядом с колоколом – место, где Даника очень любила проводить предрассветные минуты. Она всегда приходила одна, без матери, и Мирко представлял себе, что он единственный, кто вообще знал об этих ее прогулках. Он не мог не чувствовать, что разделяет с ней тайну.

Она всегда садилась на низенькую скамейку у стены. Иногда напевала, и Мирко отчаянно пытался уловить мелодию сквозь шелест и шорохи просыпающейся природы.

Иногда читала книгу, и Мирко жутко хотелось узнать, что именно она читает.

Иногда сидела с закрытыми глазами. Кажется. Разглядеть с такого расстояния было непросто.

Иногда прислонялась затылком к стене и засовывала руку себе под платье.

Мирко не знал наверняка, чем она там занимается, но он почти не сомневался, что ей это доставляет удовольствие. И он был абсолютно уверен, что его маме не понравится, что он это видел.

Бывало, он видел, как его старший брат помогает Да-нике в поле или на ферме, и в такие моменты он испытывал странную злость по отношению к брату. Это его пугало. Он ведь любил своего брата, хотя со временем тот изменился. Мирко приходило в голову, что он все время думал о чем-то другом. Часто брат становился упрямым и неприступным, кипятился из-за каждой мелочи. А потом вдруг веселел и дурачился, демонстрируя свой новый глубокий голос и неуклюжее крупное тело. Его брат уже почти стал взрослым, это Мирко понимал, но считал, что есть и более разумные способы взрослеть.

Очевидно, брат не догадывался о церковном колоколе на углу хлева Даники. Пару раз Мирко видел, как он заходит за хлев, чтобы воспользоваться туалетом, и даже взглядом не удостаивает угол. Его брат ничего не видел. Или видел что-то, недоступное Мирко. Удивительно, какое облегчение Мирко испытывал от того, что брат не интересовался ни местом, ни колоколом. Это было особое место для Даники, а теперь и для самого Мирко.

Наконец-то настала его очередь! Брату предложили занять комнату в кузнице при условии, что он постоянно будет там находиться и возьмет на себя часть обязанностей. Он согласился с огромным удовольствием и в тот же вечер по секрету рассказал Мирко причину. Дело было в дочери кузнеца и ее белоснежной попке, которую ему уже два года разрешают украдкой трогать.

– Только ни слова отцу с матерью! Особенно матери! – предупредил брат.

– Я ничего не скажу, – прошептал Мирко с соседней кровати, пытаясь в этот момент представить себе белую попку Даники в темноте. Потом ее картофельные поля, ее люцерну, ее животных и плуг, с которыми он будет с божьей помощью так ловко управляться, если ему разрешат. А потом снова ее белую попку.

Он пребывал в таком напряжении, что вообще не смог в ту ночь уснуть. С кровати брата доносились знакомые звуки. Потом стон. И потом храп.

Мирко явился на ферму вовремя и не уходил, пока Даника не выпроводила его домой. Он молчал, не издал ни единого звука. Он не мог говорить, даже если она его о чем-либо спрашивала. Он чувствовал только, как пылают его щеки в ответ.

Даника делала вид, что ничего не замечает. Она обращалась с Мирко дружелюбно и тепло, даже хвалила его за то, как хорошо он ухаживает за животными. Он делал по меньшей мере столько же, сколько его брат, сказала она однажды, но этого он брату не расскажет. Она подмигнула Мирко при последних словах, и в этот момент он не мог ни ответить, ни убежать. Так он и стоял, недвижим, и смотрел, как она выходит из хлева на освещенный двор, а волосы искрящимся пламенем развеваются за спиной. Дуновение ветра, и огонь взметнулся ввысь. Потом она исчезла. Осталась только одна удивленная курица.

Однажды Даника ему приснилась. Они улыбались друг другу, стоя посреди поля. Разговаривали, совсем как взрослые. Смеялись вместе. Он смешил ее. Утром он некоторое время лежал в постели и пытался вспомнить сон, но тщетно. Зато он еще несколько дней согревал изнутри. Только до тех пор, пока она снова ему не приснилась. На этот раз он сидел у нее в уборной совершенно голый. Двери не было, а на вершине холма лежали его брат и Даника и ухмылялись, глядя на него. Тем утром он встал и пошел в школу с неприятным ощущением в теле, отчего неправильно ответил на вопрос, потому что не слушал учителя арифметики. Остальные шумно насмехались, когда он перебирал случайные числа, а учитель смотрел в замешательстве.

На следующий день, к счастью, неприятное ощущение исчезло, когда Даника вышла ему навстречу, улыбаясь как обычно.

– Как солнце точно встает каждое утро, так же и ты приходишь всегда вовремя, – сказала она.

Мирко покраснел. На самом деле он пришел еще час назад и, спрятавшись в кустах, смотрел, как она сидит и наблюдает за восходом солнца и делает что-то рукой под юбкой.

Он вздрогнул, когда она подняла руки, чтобы собрать волосы соломинкой. Они свисали по спине как хвост лисицы. Толстый, плотный и рыжий. Она встряхнула головой, хвост встрепенулся. Потом подмигнула ему еще раз.

На следующее утро он проснулся в мокрой постели. Он не помнил, что ему снилось. Наверное, как он писает. Он иногда занимался стиркой вместо матери, он взял на себя грязное белье и в тот день.

Шли месяцы, Мирко исправно посещал соседей, иногда без ведома Даники. Он чувствовал себя рыбой у другого конца лески. Он видел крючок, как только открывал глаза. Мгновение – и его уже тянет наверх, и наконец выбрасывает на землю под