Читать книгу "Когда летят искры - Сабрина Джеффрис"

Когда они все, даже Хаггетт, в ожидании смотрели на него, он с трудом удержался, чтобы не выругаться.

— Я пошлю лакеев за вашими сундуками, — резко сказал он. Затем смягчил тон: — Вам нужно еще что-нибудь?

Его заботливость, казалось, удивила ее. Затем нежная улыбка тронула ее губы.

— Нет, сейчас нет. Спасибо за заботу, сэр.

Эта нежная улыбка взволновала его. Прошло три года с тех пор, когда ему в последний раз улыбнулась молодая женщина. Эта улыбка согрела его сердце. И взволновала. И эта улыбка заставила его заметить и шелковистые черные волосы, и приятную фигуру, и мелодичность речи, которая напомнила чистый высокий голос, поющий рождественскую песню.

Дьявольщина. Мартин не мог так думать о какой-то богатой девице, которая даже не знала, кто он такой. Кроме того, в этой женщине было что-то большее, чем приятная внешность. И он бы не удивился, если бы в этой головке, кроме обычной глупости и увлечения модой, находилось что-то еще. Он не хотел иметь жену. Ему не нужна жена.

— Пойду погляжу, что там с сундуками, — пробормотал он.

И убежал.

Глава 3

«Дорогая Шарлотта!

А ваш сосед человек с хорошей репутацией? Чем он занимается? Он женат? Будьте осторожны: многие мужчины охотятся на одиноких женщин, пользуясь их затруднительным положением.

Ваш по-прежнему заботливый кузен

Майкл».

В этот день Элли больше не видела барона. Это не имело большого значения; она была слишком занята, чтобы думать о нем. Вскоре после его ухода приехал доктор, и когда он осмотрел тетю Элис, последовало длинное обсуждение ее состояния. К счастью, рана на голове не была такой страшной, как казалось, но ногу она действительно сломала.

От этого дети впали в истерику, поскольку это означало, что они не попадут на Рождество в Шеффилд. Элли и их матери пришлось давать самые невероятные обещания предстоящих удовольствий, чтобы успокоить их. Хорошо еще, что детские подарки находились в сундуках, которые принесли после того, как уехал доктор, как и обещал барон.

Мистер Хаггетт, который оказался настолько же очаровательным, насколько его хозяин страшным, отправил верхового посыльного сообщить ее отцу о случившемся. Но при данном состоянии дорог и находясь в Ланкашире, папа мало чем сумел бы помочь.

Остальное время Элли потратила, устраивая всех на ночлег, проверяя, удобно ли тете, и советуясь с Хаггеттом, чем накормить детей. И к тому времени, когда наступил обед, она чувствовала себя с ним совершенно свободно.

И только поэтому решилась задать самый опасный вопрос.

— Мистер Хаггетт, — тихо спросила она, так чтобы дети, бежавшие впереди нее, не слышали. — Почему вашего хозяина называют Черным Бароном?

Его побледневшее лицо и выражение тревоги на нем напомнили ей лицо отца, когда она задавала ему неделикатные вопросы.

— Я… я, видите ли, мисс… — заикаясь начал Хаггетт.

— А это не может быть из-за сажи?

— Сажи? Ах да, сажа. — Хаггетт задумался, спускаясь вместе с ней по лестнице. — Дело в том… э… это из-за его одежды. Вы заметили, он носит только черное.

Элли заметила. И все же…

— И это единственная причина, почему его так называют?

— А какая иная может быть, — упрямо сказал Хаггетт, не глядя ей в глаза. — Между прочим, доктор сказал, что вашей тете надо давать только мягкую пищу, пока мы не убедимся, что рана на голове не опасна, поэтому я взял на себя смелость нанять повара.

Пока Хаггетт нес этот вздор, Элли поняла, что ее вопрос попал в цель. Однако ей показалось жестоким заставлять дворецкого передавать сплетни о своем хозяине. Странно, насколько этот милейший человек был предан лорду Торнклифу. Это свидетельствовало о том, что его милость, может быть, не так страшен, как казалось. Кстати, барон проявил себя с самой лучшей стороны: несмотря на свое ворчание, как можно удобнее устроил их в своем доме; не мешкая послал за доктором и даже за сундуками; охотно уступил им свою спальню. А когда они вошли в столовую, Элли убедилась, что он не только благороден.

Лорд Торнклиф вымылся. Мужчина, стоявший у камина, повернулся к ним, и она увидела, что он ничем не походил на человека, спасшего их.

На нем был тот же самый черный сюртук, жилет и шейный платок, только выглядело все свежевыстиранным и выглаженным. А его лицо… Боже мой, у Черного Барона мог быть дикий темперамент, но его лицо было потрясающе красиво. У него оказалось много общего с пиратом, героем байроновского «Корсара», которого Элли с удовольствием часто перечитывала, невзирая на скандальную репутацию автора.

Только волосы барона были не черные, а темно-каштановые с рыжинкой. И теперь, когда на нем не осталось и следа сажи, а дети не отвлекали ее, Элли рассмотрела настоящий цвет его глаз — серые, словно в дымке, опушенные длинными темными ресницами.

Это не была классическая красота; черты лица слишком резкие, а подбородок слишком выдвинут для утонченной красоты, признаваемой в Лондоне, — но он притягивал взгляд и этого было достаточно, чтобы у нее ослабели колени. Элли совершено забыла об осторожности. Привлекательные мужчины пугали ее, а ей только этого не хватало — теряться в присутствии его милости.

Однако его изменившаяся в лучшую сторону внешность произвела противоположное впечатление на Мег: она подбежала к нему и с любопытством принялась разглядывать.

— Кто вы?

— Я Торнклиф. А кто вы, юная леди?

Узнав его голос, Мег отшатнулась и сунула палец в рот. Элли выступила вперед, чтобы замять неловкость.

— Простите, сэр. Я забыла, что вы еще не знаете их имена. — Она представила ему детей, довольная тем, что малыши на этот раз вели себя как леди и джентльмены.

Но когда лакеи внесли блюда с едой в столовую, собираясь поставить на сервант, мальчики подбежали посмотреть, что они будут есть.

— О, как хорошо: тут есть говядина, — сказал Тим, глядя, на большой кусок. — Я умираю с голоду!

— Посмотри, Чарли, тут еще ветчина, — кричал Перси с другого конца стола. — И пудинг.

— Может быть, мы сядем, — тихо сказал лорд Торнклиф, — пока мальчишки не сметут обед стоя?

Так начался их первый вечер в Торнклиф-Холле.

Элли не ожидала, что так проголодалась, и предоставила мальчишкам свободно разговаривать. Те забросали хозяина дома вопросами. Его милость отвечал на неожиданные вопросы вежливо, но без большого энтузиазма.

Даже Мег осмелилась спросить:

— А почему вы были сегодня таким грязным, сэр?

— Мег! — упрекнула ее Элли. — Невежливо задавать такие вопросы.

— Да, действительно, — ледяным тоном подхватил хозяин. — Вы можете глазеть на человека, делать какие-то предположения и сплетничать с друзьями, но никогда не задавайте ему прямых вопросов. Нельзя, если вы хотите соблюсти установленный порядок в обществе.