Читать книгу "По грехам нашим. Книга 4 - Денис Старый"

стрелы в 105-115 метров в секунду, что позволяло бить врага на удалении до двухсот восьмидесяти метров, правда о прицельной стрельбе речи при данном расстоянии не было. Главной проблемой были тетивы, которые оказались слабоваты и над этим сейчас плотно работали, но не столько я, как уже сама система развития ремесла. Важным стало начало оснащения кавалерии арбалетными пистолетами, в смысле небольшими самострелами. Причем оснащали и тяжелых всадников, и легкую конницу, особенно формируемые летучие, можно сказать, иррегулярные отряды. Небольшие арбалеты с пистолетной ручкой помещались в удобных сумках у седла, чтобы иметь возможность быстро выхватить в гуще схватки, или при сшибке. Пробивная способность данного оружия была невелика, но и расстояния при скоротечной схватке были малы, что позволяло бездоспешного врага убить, а противника в брони на время вывести из боя. Можно было и серьезно ранить коня, что так же сделает невозможным грамотное сопротивление со стороны врага, при этом стрелять из таких приспособлений можно вполне одной рукой, и в самой свалке – что явное преимущество перед луком.

Арбалеты уже, можно сказать, прошли боевые испытания в Риге, где крестоносцы попытались выбрать тактику мелких комариных укусов, когда мобильные отряды малым числом приходили в поселения, грабили и уходили, или же пытались охотиться на торговые караваны. Первоначально такая тактика сильно раздражала, нервировала – сложно было вовремя реагировать на кавалерийские набеги, пока в самом начале зимы в Ригу не был отправлен Ипатий со своими сорвиголовами. Этот попаданец, находясь в расстроенных чувствах от поражения на любовном фронте, с превеликим удовольствием отправился крушить и уничтожать. Сам же друг скромно говорил, что «немного пощипал» латинян.

Попаданец из другого мира, где как раз эти латиняне и смогли покорить большую часть Руси, Ипатий пылал крайней ненавистью ко всем немцам. Были даже неадекватные поступки в отношении генуэзских стрелков, когда и мне приходилось встревать. Кроме реальных причин для ненависти к латинянам, Ипатий стал немного раздражительным и вспыльчивым в любом общении, не только в бою. Было, что кидался в драку без весомых причин. Но я списывал такое поведение либо от безделья, но друг больше моего мотался по свету, либо, что, скорее всего, от недостатка женского внимания. А девушки просто боялись Ипатия, о нем шла слава полного отморозка, который пьет кровь врагов, ну и дальше в этом стиле про злое колдовство, про поганых богов, которым воин приносит человеческие жертвоприношения. Когда по улице шел Ипатий, то девицы убегали и только девичьи носики виднелись из-за плетней и углов домов. Девки прятались, но любопытство брало верх. Да, захоти он… и сотни найдутся, но, после того, как Ипатий увидел Нелли, ни одну девку не попортил, даже в походе с чужеродными не позволял себе такого.

Ипатий же вступил с Ермолаем в противостояние за Нелли. Не отказался Ипатий от притязаний на сердце гордой и своенравной грузинской девушки. Вот только он явно проигрывал моему куму. При моем демонстративном нейтралитете, как жена Филиппа, так и моя любимая Божана стали всячески подыгрывать именно Ермолаю. Женушка даже уговорила Ермолая один в один по нашему с ней образцу, организовать романтический ужин, когда пел или проговаривал былины один голосистый паренек, а любимая была одарена цветами и красивым колечком. Оказалось, что грузинская красавица падка на знаки внимания и больше ей нравится ухаживания, чем прямолинейность Ипатия. Ну а в воинском искусстве, как и в мужестве, выделить преимущество одного из кандидатов на руку грузинской красавицы, было невозможным, оба наголову выше по этим показателям многих.

Действия же Ипатия были прямолинейны и мужланские. Тот пришел один раз в дом к семейству Торели, которым выделили усадьбу в уже построенном и даже заселенном четвертом поселении. Ну и типа «я солдат и не знаю слов любви», давайте мне Нелли, которая в это время, к слову, каталась на санях с Ермолаем, вот тогда и подвисли братья, не смея отказать Ипатию, который для них был ближе, но и, понимая, что тот сильно опоздал.

Закончилась это развлечение для всех, кроме Ермолая и Ипатия тем, что я, видя, как оба сильных мужчин смущены и потеряны, крайне с неохотой проводят учебные занятия в воинской школе, все время «летая в облаках», собрал всю честную компанию и серьезно, без права на возражения поговорил со всеми углами любовного треугольника. Итог – готовимся после Великого поста сыграть свадьбу Ермолая и Нелли. Ну а Ипатия пришлось нагрузить работой, пощипать немчуру, да сформировать совместные отряды балтов и русичей, пусть и с русским вооружением, все за мой счет – альтруизм на грани безрассудства в действии. Вот только эти отряды я предполагал использовать и на южных участках внешней политики Руси. Союзники нам балты, али как? Пусть поучаствуют в общих делах, латинян то мы без видимой их помощи разбили. Чего уж там, они были заодно с крестоносцами, ну по большей части. Пусть грешки ратным делом вымолят.

Ну а тевтонам, что сейчас спешно обосновываются в северных землях мазовецкого княжества, не позавидуешь. Ипатий с таким видом уезжал из поместья, что думается, при желании и в Берлин с Бременом, да Нюрбергом войдет, чего уж там Любек. Вот и пусть обкатывает тактику наскока и быстрого ухода – нам такие отряды будут очень нужны, при том, что кони в этих формированиях сплошь туркменской породы, быстрее иных, но не могущие нести долго тяжелого рыцаря.

Интересным было в этом ключе письмо императора Священной Римской империи Ярославу. Тот просил урезонить своих рыцарей, чтобы те не парализовали всю торговлю по дорогам северной Германии и вольных городов. А еще, он… поздравлял великого князя с победами над шведами и датчанами, утверждая, правда, что ему интересно было бы встретиться с Ярославом на поле битвы и провести с ним поединок по рыцарским правилам. Предлагал, как и иным христианским государям принять участие в шестом крестовом походе на Святую землю. Этот экстравагантный монарх утверждал, что ничего страшного в том, что схизматы примут участие в походе, нет, он, дескать, и сам отлучен от церкви, но в крестовый поход собирается.

Лебединая песня нашим торговым отношениям с булгарским купцом Атанасом так же состоялась. Я был уверен, что булгарин уже не появится на Руси, но оказался неправ. Он пришел, даже догадываюсь с какими целями – разведка перед… Перед чем, не мог сказать, да и что-то подсказывало, что приятель не сильно то и стремится услужить эмиру, даже больше, были намеки на некие силы, что при слабости Челбира, готовы дружить с Русью. В доверительной беседе,