Читать книгу "Цепная лисица - Кира Иствуд"

О суперсиле, блин! Что, если пройдёт неделя, и я сама буду не прочь закусить крольчихой из кафе “У дома”? Может, это вроде вампиризма, и скоро овощи мне в глотку не полезут?

Тут двери аудитории рядом скрипнули, и в коридор вышли две студентки. При их виде у меня зачесался нос — воняло рыбой и розмарином. Ещё дверь не закрылась, а одна из девушек уже доставала сигареты. Видимо отпросились в туалет, а у самих никотиновая ломка… Одеты были в обтягивающие джинсы и майки с открытыми вырезом, точно они на пляж собирались, а в универ заскочили по случайности.

— О, какие люди! Тинка, чего тут кукуешь? — неприятно осклабилась одна из девушек. Раиса. Её зверем была белая кошка с плоской мордой и длинными, густыми усищами. При желании ими можно было пол подметать вместо веника.

— Если ты ждёшь Алека, то зря булки отсиживаешь, — вмешалась её подруга Катя, Тоже из кошачьих, но тигрица. У обоих зверей глаза были мутные, бессмысленные.

— Это почему? — настороженно спросила я.

— Он теперь кутит с кудрявой гимнасткой, — Катя, не смущаясь, подпалила сигарету. — Ну той, с накаченными губами… ты разве не в курсе? Ох, бедняжка, не расстраивайся так. Знаешь, вы всё равно друг другу не особо подходили. Алек — парень востребованный, он любит девушек ну… нормальных, а не… — наклонившись так, что грудь едва не выпала из майки, Катя покрутила пальцем у моего виска, — …не психованных!

Я оттолкнула её руку, злясь, что вообще поддалась на провокацию. Надо было этих дур игнорировать и всё! “Валите!” — хотелось крикнуть мне, но, стоило взглянуть на клыки и когти, слова застревали в горле. Я и раньше не умела постоять за себя, а теперь и подавно.

Кошки противно хихикали, а у меня от злости зубы сводило.

— Тю, ну поплачь ещё, может полегчает. Глядишь, сжалится над несчастной ботаничкой и проведёт с тобой вечерок, — не унималась Тигрица. — Ну, чего скуксилась? Мы же тебе помочь пытаемся. От доброго сердца!

Я стиснула челюсти до хруста, сжала кулаки. От гнева рябило перед глазами, покалывало затылок… а злиться мне было нельзя, иначе…

Вдруг, Тигрица закашлялась, сигарета выпала из её размалёванного рта. Она схватилась за горло… Меня потом прошибло от испуга. Тигрица хрипела так, словно собиралась выкашлять лёгкие.

— Эй, ты чего! — Раиса стала хлопать её по спине. — Это всё от курева…

— Д-да уж, — прохрипела Катя, сквозь выступившие слёзы. — Фух, вроде полегче… Кха-Кх-ха… Пора завязывать. А ты чего вылупилась! — прикрикнула она, явно недовольная, что я стала свидетелем приступа.

“Она просто подавилась, так бывает”, — успокаивала я себя, глядя на удаляющиеся спины кошек. Где-то в глубине души пряталась подленькая радость за чужое страдание. Поплатились! И тут же, без промедления, в атаку кидалось чувство вины. “Ты виновата. И сама это знаешь! А если бы что-то плохое случилось? А если будут последствия?” — мрачно шептала она на задворках сознания. Сложно было отрицать, ведь ни раз и не два случалось, что для других моя злость оборачивалась бедой. Даже Алек однажды стал жертвой.

Я поглядела на часы. Пара должна была вот-вот закончиться. Хоть бы Алек согласился поговорить со мной… Раньше мы могли беседовать часами. Всё изменилось после того, как в девятом классе Алек чуть не упал с крыши. С тех пор он избегал наших встреч, каждое слово из него приходилось вырывать клещами. Я же, напротив, с той поры не могла дня прожить без мыслей о нём.

Сколько бы не мучила себя, события той давней ночи представали размытыми кляксами, словно кто-то окунул в воду холст со свежей акварелью. Цвета, образы, звуки — на полотне воспоминаний всё смешалось. Помню только, что гуляли по крыше многоэтажки… Потом, поссорились из-за ерунды, я разозлилась… А ведь знала, что злиться нельзя, уже тогда знала. Ещё с детства так бывало — если злюсь, с людьми плохое случается. Вот и тут случилось. А что именно — не знаю. Не помню… Кажется Алек с крыши едва не упал, но до деталей, хоть убей, не додуматься. Точно стёркой по памяти провели.

Может, вот она, моя суперспособность — злиться… и людей от себя отталкивать? Если так, то я самый большой неудачник во вселенной.

До ушей донёсся нарастающий гул из голосов, двери аудитории распахнулись, и в коридор вывалила толпа сонных студентов. Профессор совсем их уморил. В воздухе разлился медовый аромат. Алек. Через пару секунд я его увидела, и сердце, точно по команде, сделав кульбит, забилось чаще.

Алек шёл в обнимку с какой-то Енотихой и весело болтал со своим долговязым другом — раздолбаем, прогульщиком и любителем травки, верблюдом Ромой…

Я уже было двинулась к ним, когда Алек вдруг заметил меня. Я несмело помахала. Перемена на лице Алека походила на смену дня и ночи. Глаза потемнели, губы скривились, словно от зубной боли. Он что-то тихо сказал друзьям. Те, кинув на меня любопытные взгляды, кивнули, и направились к выходу, а он торопливо зашагал ко мне. Мои и без того слабы надежды на разговор скукожились под пристальным взглядом Пса.

— Слушай, Тина… Чего тебе опять нужно? — раздражённо рыкнул Алека, беря меня за плечо и, точно надоедливого ребёнка, отводя в конец коридора. Туда, где никто не мог нас услышать. — Заняться больше нечем, кроме как путаться у меня под ногами? — его взгляд переместился мне за спину, куда-то выше моей макушки.

— Куда ты смотришь? — не удержалась я, оборачиваясь. Но за спиной было пусто. Никого…

Алек отошёл на полшага, скрестил руки, сказал медленно и чётко, точно вбивая гвозди:

— Давай-ка договоримся, что ты меня оставишь в покое, ладно? Я уже устал тебе намекать на это. Вроде же не дура? Поэтому просто скажи, что поняла, и давай разойдёмся.

Он был взбешён, как может быть взбешён пёс, которого надёргали за хвост надоедливые дети, но ещё я видела отпечаток страха за сведёнными бровями, боль за сжатыми кулаками, отчаяние за напрягшимися плечами. Взгляд его карих глаз то и дело прыгал куда-то мне за спину, словно даже смотреть на меня ему было противно. Стоять рядом — неприятно. Говорить — мерзко.

Почему он так со мной? За что? И зачем я продолжаю этого человека любить? Вот бы вырвать больное сердце, да заменить на новое, чистенькое. Но нет, стою тут, чувствуя себя медузой на песке, в которую тыкают палкой, чтобы она побыстрее издохла. И ничего не могу поделать!

Лиса не шевелилась, словно боясь сделать хуже.

— Мне нужна помощь, и… кроме тебя не