Читать книгу "Алые перья стрел (трилогия) - Сергей Петрович Крапивин"

неизвестно, когда ее зарежут. Спросили об этом у Вальки. Она ответила в том смысле, что не обязана думать о нуждах «Белых перьев», поскольку в отряде не состоит.

Приняли и Валентину.

Сразу стало легче делать стрелы. До сих пор не хватало перьев, особенно белых, а сейчас вопрос решился. Валентина на правах девочки была вхожа в курятник Василисы Тимофеевны: «Можно, я курочек покормлю? Можно мне цыпляток посмотреть?» — «Сходи, милая, возьми ключ. Аккуратно только».

В курятнике жил белоснежный петух. Бывал, конечно, он и на дворе, но при первом приближении Митьки, Сережки или Цыпы он мчался к дыре под дверью курятника.

— Называется «рефлекс», — мрачно говорил Митька.

Вальке дали задание добыть оснастку для стрел. И в тот же день она доставила в штаб шесть дивных перьев: два хвостовых и четыре из крыльев.

— Маховые — они лучше, — поблагодарил Митька. — Орал?

— А ты слышал? — озлилась Валентина…

— Не…

— Я его башкой в мешочек с пшеном. Он лопает, а я дергаю. Только лапами царапался.

Митька уважительно покосился на Валькины запястья…

Петух возненавидел Валентину больше, чем ребят. И за зиму эта ненависть не прошла. От Вальки он не прятался в курятник, а мчался к дому, взлетал на уровень второго этажа и усаживался на карниз одного из окон Василисы Тимофеевны. Оттуда он даже не орал, а как-то непонятно хрипел на Вальку.

Василиса распахивала окно и принималась оглаживать поредевший мундир любимца.

— Кто тебя, Петенька, обидел? Кто?

Петенька пытался показать оранжевым глазом на Вальку, но та уже сидела на заборе, вне Василисиной видимости.

В последний рейд за перьями выпало отправляться Серёге. Митька предупредил, что ради операции придется разобрать чердачное перекрытие. Серёга сказал:

— Сделаем.

Работать он любил. Саперной лопаткой он вскрыл верхний слой. Сенная труха, песок, опилки, снова песок. Бревно. Толстое, но трухлявое. Поддалось обыкновенной ножовке. Выпиленный кусок бревна Серёга отнес в шатер: сидеть на нем будет удобно.

Сразу под бревном обнаружилась фанера: это уже была потолочная обшивка курятника. Серёга раздолбал ее пяткой и поглядел вниз. Куры, на которых свалились обломки фанеры, кудахтали почти стихотворно: «Куд-куда? Вы откуда, вы куда?»

А петуха не было. Наверное, гулял во дворе. Серёга решил подождать. И дождался. Петух был доставлен в курятник на руках Василисы Тимофеевны. Он томно склонял гребень на рукав хозяйки, а она потерянно лопотала:

— Прости меня, Петенька, дуру старую, что обкормила. Сиди тут и выздоравливай. Сиди, милый…

Сверху Серёге был видел только волосяной кукиш на затылке Василисы Тимофеевны. Кукиш скорбно покачивался. Потом он исчез за дверью курятника.

«Черта с два выживет, — решил Серёга, увидев, как петух после ухода хозяйки опрокинулся на спину и замахал лапами на приблизившихся кур. — Не иначе, гречневой крупы обожрался. А в ней железо».

Серёга еще два раза ударил пятками, и дыра в фанере превратилась в люк. Серёга нырнул в курятник.

Курицы разбежались, и петух остался один на один с Серёгой. Вредные Петькины глаза задернулись пленкой. Когтистые лапы чуть подергивались. Агония. Серёге стало очень жаль петуха. В конце концов, он был храбрый и хороший: умел постоять за себя. А сейчас его выбросят. В лучшем случае Василиса закопает его за помойкой.

Перьям-то не пропадать!

Серёга взялся за хвост. Петух заорал почти человечьим голосом и так внезапно, что Серёга кинулся не к люку, а к двери курятника. И столкнулся с Василисой Тимофеевной. Оказывается, она далеко не уходила.

Услышав петушиный вопль, она рванулась к двери, и Серёга угодил ей головой в «поддых». Василиса Тимофеевна сама закудахтала. Серёга без памяти взлетел на сеновал.

Вечером Василиса Тимофеевна донесла на Серёгу отцу. Старший Иванов — механик судоремонтных мастерских, человек молчаливый и решительный — за ухо отвел Серёгу к Василисе и велел извиняться.

А за что? Если бы перед петухом, тогда еще понятно. А почему перед Василисой? Не из нее же он перья дергал. Напрасно Серёга уверял, что вины его нет, что нервная встряска пошла петуху только на пользу: он ожил.

Пришлось просить прощенья. Эта унизительная процедура доконала Серёгу, и он заявил:

— Чтоб они сгорели, эти стрелы! Одни неприятности. Хватит.

Его неожиданно поддержал Вовка Шадрин. Он заявил, что лучше взять на вооружение рогатки: они удобнее и незаметнее.

Тогда Митька не принял разговор всерьез, хватало других забот: конец учебного года, экзамены. Но вот экзамены кончились, а никто не вспоминал, что надо возобновлять деятельность отряда.

Была, по правде говоря, еще одна причина, по которой Митька собрал ребят: хотелось похвастаться перед ними значком.

Значок был что надо! Со стрелком и маленькой черно-белой мишенью. С большой звездой и флагом. Тяжелый, второй ступени. Немного похожий на орден Красного Знамени.

Мальчишки щупали значок и вздыхали. Нетактичный Цыпа сказал:

— Хорошо, когда папаша в школе работает. Если б у меня работал, я бы тоже…

— Папаша мне, что ли, норму выбивал? — разозлился Митька.

— А записал кто?

— Ладно вам, — сказал Виталька. — Ругаться собрались?

Настоящего командира в отряде «БП» не было. Командовали как получится. Иногда — Виталька, потому что звеньевой, а в «БП» все из одного звена (кроме Вовки, которого приняли условно). Иногда — Серёга, потому что самый серьезный. Иногда — Митька, потому что в оружии разбирался лучше других. Случалось, что и Валька командовала, потому что девчонка, а с девчонками спорить бесполезно.

— Давайте о делах говорить, — сердито предложил Митька.

— Не все еще пришли. Вовки нет, — сказал Виталька.

— Да ну его! Всегда опаздывает… А, вот он!

На лесенке застучали подошвы, зашатался пол, и в дверном проеме «шатра» возник Вовка.

— Хорош, — сказала Валентина.

— Каррамба! — сказал Цыпа (он считал себя похожим на испанца, хотя в самом деле походил на черную курицу).

Вовка был достоин таких возгласов. Запыленный он был и встрепанный, рубашка выбилась из штанов, которые держались на одной лямке (вторая, оборванная, была запихана в карман), в курчавой голове торчала солома.

— Мировецкий вид, — сказал Серёга. — Волки за тобой гнались?

— Корова… — выдохнул Вовка.

— Корова гналась?

— Корова здесь будет жить, — отчаянным шепотом сообщил Вовка. — Ясно вам? Сидите тут, заседаете… Жада корову купил. Будет жить внизу, рядом с Василисиным курятником. А здесь, наверху, — сеновал.

— Врешь, — машинально сказала Валька.

— Ты, Голдина, глупая, как рыба, — сказал Вовка и поддернул штаны. — С тех пор как меня в пионеры приняли, я еще ни разу не врал, это все знают… Корова рыжая с пятнами. И теленок. Василиса и Феодосия разговаривали в огороде. Я их выслеживал, просто так, будто шпионов… Феодосия жаловалась, что ей работы прибавится.

— Это не Жадин двор, — заявил