Читать книгу "Оставь окно открытым - Софья Прокофьева"

Под вечер весь город собрался на площади перед дворцом. Сперва меня все это очень забавляло. На балконах расселись знатные дамы в пышных платьях. Я затеял с ними развеселую возню. Налетишь на какое-нибудь кольцо или ожерелье, оно засверкает, а я отскочу от него и прямо кому-нибудь в глаз. Бедняга морщится, жмурится, загораживается ладонями, а мне смешно.

Но вот на площадь вышел палач. Весь в черном, в черном длинном капюшоне. Ни на кого не глядя, тяжелым шагом он медленно поднялся на помост и встал неподвижно, опершись обеими руками о топор.

Стражники вывели на площадь старшего брата. Кое-кто из моих братишек, те, кто поглупее, обрадовались, бросились скакать по его цепям.

Но мне стало как-то не по себе.

А тут еще чувствую, беда! Солнце тянет меня за собой, а само уходит за дальние горы.

Я попробовал было его удержать, уцепился за позолоченный шпиль колокольни. Да разве Солнышко удержишь?

И тут сверху, с колокольни, я увидел: далеко-далеко за крутым горным кряжем по узкой дороге скачет младший брат. Погоняет лошадь: вперед, вперед, моя славная лошадка! А пояс ему оттягивает тяжелый кошель.

Видно, собрал он все-таки сто золотых. Видно, помогли ему в беде добрые люди, отдали последнее, что имели сами. Но он еще далеко, а Солнышко уже наполовину ушло за горы. Только на шпиле колокольни еще сидит кое-кто из моих братишек, таких же, как я, самые отчаянные. А на площадь со всех улочек и закоулков уже выползает темнота. И черная тень палача становится все длиннее, тянется к ногам старшего брата.

Тут король медленно, торжественно поднял руку и уронил белый платок.

— Палач! — воскликнул он. — Солнце уже зашло!

И тут я решился. Пойми, я решился на это от отчаяния. В другое время я бы ни за что этого не сделал. Никогда. Но я не мог иначе.

Скорее-быстрее-сейчас же-немедленно я спрыгнул с колокольни вниз, прямо на топор палача.

Топор засверкал, заблистал. Я чуть было не порезался — отточен он был на совесть.

Не представляешь, как мне было худо! Ведь я всего-навсего обыкновенный солнечный луч… Одним концом я крепко-накрепко прирос к Солнцу. И оно тянуло меня за собой.

Но я уже слышал тяжкий, измученный храп коня и гулкий топот копыт.

— Палач! — с торжеством завизжал король. — Время истекло! Пора!

— Нет! — закричали все люди на площади. — Нет! Последний луч еще горит на топоре палача!

Тут Солнце так рвануло меня… Мне показалось, что я сейчас погасну, разорвусь на части от этой нестерпимой боли! Но я уперся покрепче… как только мог… изо всех сил…

О-ох!.. И я оторвался от Солнца!

А оно, Солнышко, вместе со всеми моими братиками ушло за горы. Горные вершины посинели, стали холодными, острыми…

И в этот миг на площадь влетел всадник. Это был младший брат. К ногам короля тяжело упал кошель с золотом… Ну, дальше уже неинтересно…

Веснушка нахмурился, отвернулся, засопел носом.

Шаркающей походкой, будто он вдруг состарился, добрался до пустой чашки, прошел по краю блюдца, скрестив ноги по-турецки.

— Нет, пожалуйста, расскажи еще, — взмолилась Катя.

— Ладно, — вздохнул Веснушка, — хотя, наверное, это самая грустная история на свете. Так на чем я кончил?

— На том, что «дальше неинтересно», — подсказала Катя.

— Неинтересно? — прямо-таки вспыхнул Веснушка. Он сердито дернул «молнию» на курточке сначала вниз, потом вверх. — Ах, так, значит, тебе неинтересно?

— Нет, мне-то интересно, очень интересно, — попробовала объяснить Катя. — Это ты сам сказал «дальше неинтересно».

Веснушка вскочил на ноги. Он хотел выпрыгнуть из чайной ложки, но, к несчастью, поскользнулся и упал на спину, задрав кверху тонкие ножки. От этого он рассердился еще больше, обиделся, так и запылал.

— А ну, покажи мне его, — Веснушка прыгнул на край блюдца, угрожающе стиснул раскаленные кулачки. — Подавай сюда этого «Дальше»! Я ему сейчас задам хорошую трепку!

— Какого «Дальше»? — в недоумении спросила Катя.

— Какого-какого! Того самого! — Веснушка просто захлебывался от обиды, гнева. — Ты сказала «Дальше неинтересно». Кто он такой, этот «Дальше» которому неинтересно, как случилось это ужасное несчастье, как я оторвался от моего Солнышка? Где он?

— А… — вдруг догадалась Катя. — Да нету никакого «Дальше». Дальше — это значит, ну, что было потом, понимаешь?

— Если нет никакого «Дальше», так зачем же ты подняла весь этот шум, устроила скандал? — сердито посмотрел на Катю Веснушка. — Ну и характер у тебя, как я погляжу…

Веснушка неодобрительно покачал головой. Но Катя видела, он уже успокоился. Из красного стал оранжевым, потом желтым.

— Так на чем я кончил? — снова спросил Веснушка.

Но Катя из осторожности промолчала, не стала ему подсказывать.

— Ах, да! — сам вспомнил Веснушка. — Я остался один на темной площади. Не представляешь, как мне было страшно и одиноко. Ведь я совсем не привык к самостоятельной жизни. К тому же, понимаешь, темнота. Липкая, жадная Темнота-Темнотища, Она окружила меня сверху, снизу, со всех сторон. Ты только представь себе: маленький солнечный луч один-одинешенек в полной темноте.

— Смотрите, смотрите! Летающий огонек! — крикнула какая-то женщина и накрыла меня платком.

Можешь не сомневаться, я скорее-быстрее-сейчас же-немедленно прожег платок и вылетел на волю.

Но отовсюду ко мне тянулись руки. Люди кричали, указывали на меня пальцами. Скажу тебе откровенно, я совсем потерял голову, начал метаться по площади.

Я налетел на гладкий щит начальника королевской стражи. Зацепился за чью-то алебарду.

Мне хотелось только одного: куда-нибудь спрятаться, скрыться. Прийти в себя, передохнуть хоть немного, понять, что со мной случилось. И тут мне повезло: я увидел старый глиняный кувшин с отколотым горлышком, валявшийся на земле. Я нырнул в него, скорчился на самом донышке. Кто-то ударил кувшин ногой, и он покатился, дребезжа и подскакивая. Еще счастье, что не развалился.

Наконец все разошлись, и стало тихо. Тогда бездомные кошки со всего города явились на площадь, чтобы погреть лапы и животы возле старого, треснувшего кувшина. Ведь кувшин стал очень теплым и грел не хуже печки.

Кошки так ласково и благодарно мурлыкали, что я немного утешился. С тех пор, по правде говоря, я и люблю кошек…

— А что, все лучи такие же человечки? — спросила Катя.

— Скажешь тоже! — вскинулся было Веснушка, но тут же снова уныло опустил голову. Заговорил совсем тихо: — Нет, я один такой на свете. Ведь все другие лучи крепко держатся за Солнышко. По правде говоря, когда я оторвался, я был просто клубком спутанных золотых ниток. Но это очень скучно, быть каким-то клубком. Все мысли спутаны-перепутаны. Конечно, можешь не сомневаться, я долго думал, выбирал: кем мне стать? Прикидывал и так и эдак. Думал, может быть, мне стать солнечной кошкой или солнечной собакой? Но я к тому времени уже немного разобрался, что к чему тут у вас на земле. Поэтому я и решил стать не кем-нибудь, а солнечным человечком. Это мне показалось лучше всего.