Читать книгу "Испытание - Трейси Вульф"

что он сейчас отстранится, что он все-таки не желает меня целовать. Но тут он издает какой-то гортанный звук, и все мои страхи и неудачи уходят, когда его губы неистово припадают к моим.

Только что я пыталась заставить его приоткрыться, а в следующую секунду уже тону в исходящем от него аромате амбры и сандалового дерева и прижимаюсь к его упругому твердому телу.

И мне никогда еще не было так хорошо. Потому что это Хадсон, мой Хадсон. Моя пара. И даже когда все катится к чертям, это так правильно.

И, словно доказывая это, он прикусывает мою нижнюю губу, его клыки царапают чувствительную кожу в уголках моего рта, и я отдаюсь жару его мрачного и отчаянного сердца.

– Все хорошо, – шепчу я, чувствуя, как его пальцы сжимают мою спину, а его трепещущее тело прижимается к моему. – Хадсон, все хорошо.

Похоже, он не слышит меня – а может, просто не верит мне – и целует меня еще более страстно.

Ударяет молния, гремит гром, но я слышу только его. Я вижу и чувствую только его, даже до того, как его язык проникает в мой рот. У него вкус меда – сладкий, теплый, опасный. От него невозможно оторваться, и я стону, отдавая ему всю себя. Отдавая все, что он хочет, и умоляя его взять еще больше. Намного, намного больше.

Когда он наконец отстраняется, мы оба задыхаемся. Я пытаюсь продлить это, пытаюсь удержать эту связь между нами, не дать ей ускользнуть. Пока он поглощен мной – пока он поглощен нами, – он не погружен в себя и не изводит себя из-за того, что он не может и не должен изменить.

В конце концов он отстраняется, но я не готова его отпустить. Я продолжаю обвивать руками его талию и прижиматься к нему. Еще немного, мысленно прошу я. Подари мне еще несколько минут тебя и забвение, которое приходит, когда мы касаемся друг друга.

Он чувствует, что я на грани – хотя я и пытаюсь это скрыть, – и не двигается с места.

Я жду, что он скажет что-нибудь остроумное, насмешливое или просто абсурдное, как может только он, но он не говорит ни слова. Он просто продолжает обнимать меня и не мешает мне обнимать его.

И пока этого достаточно.

Мы столько всего пережили за последние двадцать четыре часа. Мы сразились с великанами, сбежали из тюрьмы, выстояли в этой ужасной битве, потеряв Луку и едва не потеряв Джексона и Флинта, и по возвращении обнаружили, что Кэтмир разгромлен. Часть меня изумлена тем, что мы все еще можем держаться на ногах. А другая часть просто радуется тому, что это так.

– Прости меня, – шепчет Хадсон, и я чувствую на своем лице его дыхание. – Мне так жаль.

По его стройному сильному телу пробегает дрожь.

– За что ты просишь прощения? – спрашиваю я, отстранившись, чтобы лучше видеть его лицо.

– Я должен был спасти его, – говорит он, встретившись со мной взглядом, и его голос срывается. – Я должен был спасти их всех.

Я вижу, как его терзает чувство вины, и я этого не допущу. Я не могу.

– Ты не сделал ничего плохого, Хадсон, – твердо говорю я.

– Флинт был прав. Я должен был остановить их.

– Остановить – значит, обратить сотни людей в пыль? – спрашиваю я, вскинув брови.

Он пытается смущенно отвернуться, но я крепко держу его. Я испытывала подобные боль и чувство вины после того, как погибли мои родители, и это тяжело. И я не позволю, чтобы такое происходило с Хадсоном. Ни за что.

– Ну и что же ты, по-твоему, должен был сделать? – спрашиваю я. – Сделать так, чтобы Сайрус и все остальные, кто нам противостоял… – Я мотаю головой, подыскивая слова. – Просто растворились в воздухе?

– Если бы я это сделал, Лука был бы жив. Флинт не потерял бы ногу. А Джексон и Нури…

– А ты мог это сделать? – спрашиваю я, потому что в самом начале битвы на острове, когда вокруг царил хаос, я чувствовала его растерянность, чувствовала, как он прилагает усилия, стараясь овладеть собой и взять ситуацию под контроль. – В самом начале, когда кругом была неразбериха, ты мог это сделать?

– Конечно, мог… – Он осекается и запускает руку в волосы. – Не знаю. Вокруг был такой хаос. А когда Джексон кинулся в самую гущу схватки…

– Ты тогда кинулся в гущу схватки вместе с ним. Потому что боялся промахнуться и ударить по Джексону и остальным нашим. А ты скорее согласился бы умереть, чем позволил бы, чтобы с Джексоном что-то случилось.

– Ты же видела его тогда, – говорит Хадсон, растягивая слова, и на минуту снова становится самим собой. – Ему явно требуется защита. Стоит мне отвернуться, как у него из груди вырывают сердце или вроде того.

– Я не уверена, что дело обстояло именно так, – фыркаю я. – Но я знаю – ты готов на все, чтобы защитить его и меня. И остальных тоже. Ты не сокрушил всех в пыль в самом начале, потому что ты не мог быть уверен, что не уничтожишь также и кого-то из нас. А когда ты разобрался что к чему и уверился, что не ударишь по нашим, ты пригрозил сделать это и сделал бы, я в этом убеждена.

Он опять уставляется на стену над моим плечом.

– Ты не понимаешь. Никто этого не понимает. Это не так просто. – Он вздыхает. – Я ненавижу эту штуку внутри меня.

– Я знаю. – Я убираю руки с его талии, беру его лицо в ладони и терпеливо жду, пока его взгляд не встретится с моим. – Но я также знаю, что, если бы Сайрус и остальные не убрались, когда ты их предостерег, ты бы уничтожил их всех и сделал бы это ради нас. Я не сомневаюсь, что ты бы сделал это, чтобы защитить нас.

Он смотрит мне в глаза.

– Я бы сделал все, чтобы защитить тебя, Грейс.

Но я на это не куплюсь. Хадсон любит меня, я это знаю, но думаю, он и сам не осознает, чем он готов пожертвовать ради каждого из нас, а не только ради меня.

– Чтобы защитить всех нас, – говорю я.

Он пожимает плечами, но я чувствую, что он немного расслабился. И я опять обнимаю его, прижимаю к себе еще крепче, чтобы показать ему, что верю в него, даже если он сам в себя не верит.

– Как бы то ни было… – Хадсон кашляет и добавляет: – Прежде чем опять схватиться с Сайрусом,