Читать книгу "Жорж - иномирец 3 - Сергей Анатольевич Панченко"

миры, типа параллельных, которые можно открывать при помощи воображения, но мне все еще не ясно, какова моя роль в этом. Как связаны между собой эти миры и моя нестандартная внешность?

— Ха, ты, признаться, намного умнее, чем можно судить о тебе по внешности. — Съязвила Эрла.

— Я это слышал миллион раз.

— Ну, извини, я одна из того миллиона с одинаковыми мыслями.

— Не уходи от ответа.

— Ладно. Есть мнение, что человеку даются испытания за жизнь в прошлом теле. Его самые яркие провинности влияют на внешность в следующей жизни, чтобы их снова не повторить и даже искупить. Если попытаться изменить себя хирургически, то могут появиться болезни или другие вещи, которые не дадут тебе спокойно жить, пока не нейтрализуется провинность. Так вот, есть такие миры, в которых не надо ждать смерти и реинкарнации. Достаточно их пройти и грех будет нейтрализован.

— Будь я верующим в стандартные религии, я решил бы, что ты говоришь о кругах ада.

Эрла засмеялась, по-приятельски шлепнула меня по плечу и бросила оценивающий взгляд.

— Это, конечно, не ад, но приятного там мало. Зато, помаявшись несколько дней, вернешься другим человеком.

— Ад при жизни? — Я еще не верил ей и всё пытался зацепиться за догадку, что ей от меня нужно на самом деле. — А сколько дней, если конкретнее?

— Семь. По дню на мир. Если…

— Если?

— Ну, есть вероятность, что все закончится плохо.

— Семь дней, семь кругов ада. Символично. Только я не уверен, что моя внешность это отражение прежних грехов. Скорее всего, тут виноваты гены. Я рос без отца и на просьбы матери показать его фото, она всегда отвечала отказом. Сдается мне, я его копия.

— Кем бы ты ни был, ты изменишься после этого испытания. Я была другой, но больше в моральном плане. Прошла испытание и поняла, что вокруг столько людей, которым можно помочь.

— Как ты вышла на меня? — Мне стало любопытно.

— Ну, я вижу ауры вокруг людей. Те, кто нуждаются в помощи, далеки от гармонии, их аура в зависимости от причин, меняется от счастливого зеленого цвета в сторону красного, либо фиолетового цвета. Ты — фиолетовый. Ты одинокий, грустный, сам в себе.

— Хм, не могу сказать, что ты неправа. Есть такое. Но не могу согласиться, что я несчастлив. Я привык и чувствую себя счастливым в этом образе жизни.

— Между привык и подлинным счастьем огромная пропасть. Как между собакой, привыкшей к пинкам хозяина и собакой, которую любят.

— Эрла. — Я остановился. — Что-то мне подсказывает, что люди, взявшиеся делать добро, не будут так настойчиво его предлагать. Обычно с таким рвением пытаются что-то втюхать, чтобы заработать деньги.

— Хорошо, я пытаюсь втюхать тебе счастье, заработав очков к своей карме. А ты, пытаешься, по привычке, приобретенной в течение жизни, оттолкнуть свалившуюся в твои руки удачу. Ты сейчас жертва, над которой многие смеются, ты и вправду смешной, но ты привык быть таким. У тебя панцирь, который как доспех отбивает насмешки. Ты рыцарь печального и смешного образа, который собрался принести себя в жертву.

— Прости, я не ведусь на подобные манипуляции.

Народ, проходящий мимо нас, видимо, решил, что у нас конфликт. Даже, тот самый одноклассник, которому стало любопытно, снова оказался рядом. Стоял спиной и усиленно делал вид, что занят созерцанием трещины на асфальте.

— Я бы представила тебе доказательства, но тогда не оставила бы тебе выбора. Человек, покинувший свой мир, не может вернуться домой, пока не научится этому самостоятельно. Не все, но большая часть. Если хочешь, могу проверить.

— Не надо.

— Ладно, Вий. — Эрла полезла в карман брюк и вынула из них маленький пакетик с камешком. — Это кристалл из мира, в котором я буду тебя ждать. Если надумаешь не позже завтрашнего вечера, положи его перед собой и подумай обо мне.

— И что случится?

— Попадешь в мир, где я буду тебя ждать.

Я взял в руки пакетик и скептически осмотрел камешек, размером в фасоль. Ничего примечательного. Таких камешков в реке пруд пруди. Я убрал его в карман.

— Я пошла. — Эрла вытянула вверх нижнюю губу и покачала головой. — Рада была познакомиться. Ты хороший человек, Виктор и заслуживаешь большего.

— Ты очень красивая девушка, Эрла. Я даже не сомневаюсь, что ты из другого мира, но вот так, наскоком, бросить все и поддаться какой-то идее, попахивающей диким авантюризмом, я не стану. Я осторожный.

— Молодец. А я такой не была.

Она произнесла это таким тоном, будто сожалела о сделанном выборе, еще сильнее укрепив меня в своей правоте. Эрла развернулась и пошла по дорожке. Я смотрел ей вслед, не имея сил отвести взгляд от ее прекрасной фигуры и плавных движений. Меня стукнули по плечу. Я вздрогнул и обернулся. Это был тот самый одноклассник.

— Ты что, отшил её? — Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего. — Вот ты баран?

— Пошел ты, олень.

Я развернулся и пошел в обратную сторону, от той, в которую направилась Эрла.

— Девушка! Девушка, подождите! — Услышал я за спиной слащаво-ванильный голос.

Обернулся и увидел, как мой растерянный одноклассник стоит с открытым ртом. Эрлы уже не было. Точно, она была не из этого мира, но что это меняло для меня. Так было даже страшнее. Попасть туда, о чем не имеешь ни малейшего понятия и скорее всего, возможности вернуться. Почему же она выбрала меня, а не этого дурачка одноклассника, явно готового на многое пойти ради того, что быть рядом с такой красавицей?

Мне нужен был отдых, чтобы переварить разговор и осмыслить его по-трезвому. Дорогу до дома я прошел пешком. Был неосмотрителен и пару раз пытался перейти на красный свет, чуть не попав под автомобиль. Переливающиеся перламутровым блеском глаза Эрлы не отпускали меня. Они разъедали голос разума, заменяя его внутренним голосом, убеждающем меня в необходимости перемен.

Мать сразу заметила по моему «выразительному» лицу, что со мной что-то не так.

— Что, опять дразнили? — Решила она и помахала половником, разбрызгивая по стенам жирные капли готовящегося обеда. — Я в полицию пойду, чтобы управу нашли на этих уродов.

— Мам, никто не дразнился, успокойся. Не надо ни на кого заявлять. Урод — это я, и я уже привык к этому.

— Сынок, да никакой ты не урод. Не красавец, но мужчине этого и не надо. Чуть красивее обезьяны и ладно. — Мать уперла руку с половником в бок и спросила заинтересованно. — А что тогда? Я же вижу, что ты не в себе.

— Мам, все нормально.

— А-а-а, я поняла. Тебя обидели девчонки. Сучки такие.