Читать книгу "Военный госпиталь. Записки первого нейрохирурга - Николай Бурденко"

Я привожу только резкие примеры, но тяжесть положения — не в этих примерах, а в повседневной мертвой рутине и педантократии.

Пример общественных организаций приводит нас к выводу о необходимости коренным образом пересмотреть вопрос о правах Военно-санитарного ведомства в смысле наделения их правом кредита и инициативы.

Не предрешая пока других вопросов военно-санитарного строительства, я должен сказать, что если Военно-санитарное ведомство получит эти права, то встанет лицом к лицу с одним существенным вопросом, а именно: это повлечет ломку иерархического уклада в смысле выделения ведомства в самостоятельную организацию с нисходящей прямой вместо зигзагообразной подчиненности военного врача через строевое начальство высшим военно-санитарным органам. Мы не будем здесь долго останавливаться на этом вопросе, но укажем только на то, что этот вопрос чрезвычайно важный и требующий к себе большого внимания. Если вы дадите себе труд просмотреть всякого рода резолюции, идущие как от малых, так и больших коллективов, вы найдете одно и то же: поставить этот вопрос на очередь и приступить к его разрешению в смысле создания врачебно-санитарного корпуса. Употребляя этот термин, мы должны оговориться: мы понимаем этот термин в смысле выделения Военно-санитарного ведомства в самостоятельную часть с правами, как я уже выше указал, кредита и инициативы. В настоящее время дивизионные и корпусные врачи подчинены начальникам дивизии и командирам корпусов, а по специальной службе с доклада своим начальникам исполняют указания: первые — корпусных врачей, а последние — начальников санитарных отделов и начальника санитарной части армий фронта. На этой почве возникло много недоразумений с деятельностью головных эвакуационных пунктов, и, к сожалению, не к вящей пользе эвакуации.

Нельзя говорить о какой-либо искусственной изоляции военно-санитарного дела, особенно на войне, но придать ему определенную гибкость и эластичность необходимо. Военно-санитарная деятельность связана с определенными заданиями стековых частей, и в этой области приказ военного начальства является отправной точкой деятельности врачебно-санитарной; в части же преимущественно санитарной врачебно-санитарное ведомство должно само ставить себе цели и разрабатывать планы в порядке инициативы.

Из-за отсутствия у Военно-санитарного ведомства прав кредита и инициативы и недостаточной эластичности его деятельности к нему родилось недоверчивое отношение в обществе. Вследствие этого рядом с Военно-санитарным ведомством из-за недоверия к его силам, из-за недоверия к его творческому порыву начал и сверху и снизу возникать целый ряд организаций. Пошли надстройки, и они шли как сверху и снизу, так и параллельно. Так возникли: управление верховного начальника санитарной и эвакуационной части принца Ольденбургского, целый ряд комитетов высочайших особ, целый ряд особых шефских организаций и т. д. Параллельно с ними возникают мощные общественные организации — общеземские и общегородские. Одновременно с этим снизу началась организация врачебных слоев, создался ряд совещаний, съездов, которые приобретали права петиций, из петиций рождались директивы и т. д. Я знаю случай, когда представители Военно-санитарного ведомства должны были идти по пути, по которому их вела жизнь: укажу хотя бы только на вопрос о прививках.

Естественно, что возникшие за счет косности Военно-санитарного ведомства, из-за недостатка доверия к его порыву, из-за недостатка доверия к его творческой энергии организации приняли на себя задачу разрешения военно-санитарных заданий; нужно сказать правду, исторически тяжелую правду, что у нас в военно-санитарном деле преобладали любители — военно-санитарное дело вели люди, не имеющие никакого профессионального стажа; они принесли туда очень малый теоретический запас сведений, принесли проблематический запас опыта; принесли, может быть, только одно желание работать в любимом ими деле санитарии. Получился опасный прецедент, был произведен ряд рискованных экспериментов, ближайшим объектом которых являлся индивидуум, а отдаленным — благополучие войска, нации.

Вот те обстоятельства, которые заставили желать коренного пересмотра тех основ, на которых должен строиться весь уклад военно-санитарного дела русской армии. Быть может, назрел вопрос о реформе в смысле организации унитарной системы помощи на театре военных действий. Но, несомненно, назрел этот вопрос в основной организации, именно в самом Военно-санитарном ведомстве.

Перед Военно-санитарным ведомством поставлен целый ряд насущнейших задач, при разрешении которых надо, с одной стороны, уничтожить печальные ненормальности прошлого, с другой — пытаться заложить здоровые начала будущей организации, и с третьей — создать для нашего переходного времени такие формы, которые совпали бы с течением жизни, и которые провели бы корабль санитарного благополучия через это переходное время сколько-нибудь удовлетворительно.

Эти задачи чрезвычайно крупны и ответственны.

Первая задача сложна потому, что слишком много накопилось ненормальных явлений в жизни Военно-санитарного ведомства в прошлом, слишком тесными нитями переплетены они между собой, слишком определенная создалась атмосфера, чтобы можно было сплеча разрубить этот гордиев узел, не внося разрухи при таком образе действий в самую работу ведомства в переживаемую нами минуту. В этом последнем лежит огромная ответственность предстоящей задачи: неосторожно порванная цепь может тяжело ударить и по армии, и по военным врачам.

Сложность и ответственность второй задачи — закладка фундамента для рационального устройства Военно-санитарного ведомства — понятны сами собой; еще не выкристаллизовались общие основы будущего строительства всей России, а только по ним и придется строить в будущем военно-санитарное дело, которое должно быть не чем-то обособленным, а гармоничной частью общего целого. Когда мы примем то или другое решение, тогда мы будем говорить об этом.

Из изложенного ясно, что ко всем тем мероприятиям, которые излагаются ниже, надо относиться со строгим учетом переживаемого момента и трудностей проведения в жизнь многого того, что могло бы удовлетворить с точки зрения наиболее целесообразных мероприятий. Необходимость постепенного введения без вреда для армии новых начал — вот тот угол зрения, с которого мы должны трактовать и решать те или другие мероприятия.

Первая наиболее крупная ненормальность в Военно-санитарном ведомстве, недопустимая по самому существу своему, — это его ведомственный департаментский уклад. Критика была невозможна. Мы знаем, что отчеты о Русско-японской войне, появившиеся в 1914 году, до вчерашнего дня лежали под спудом, и только теперь их удалось извлечь из недр канцелярии и пустить в общий оборот. Многим этот отчет не нравился, а все, благодаря этим немногим, не имели возможности воспользоваться его практическими выводами. Это лишало возможности всю страну принять то или другое критическое отношение. Нужно принять во внимание то, что, находясь в бронированном состоянии, военно-санитарное дело не обладало творческим импульсом, чтобы оно могло широко развернуть громадную работу в недрах своего ведомства по организации медицинской помощи в будущей войне: о войне говорили еще в 1912 году; война почти над нами повисла, а разве со стороны Военно-санитарного ведомства была выработана программа, был подобран персонал, разве внесена была в ученый комитет правильная расценка тех средств и материального блага этого резерва, которыми могло пользоваться Военно-санитарное ведомство? Ничего подобного не было сделано именно вследствие бронировки; не сделано было еще и потому, что Военно-санитарное ведомство отказывалось от помощи; я знаю, когда профессора предлагали свои услуги Военно-санитарному ведомству использовать их в начале войны, оно сказало, что ему профессоров не надо; приходили представители Красного Креста, предлагали организовать транспортное дело, которое было ниже всякой критики, — под Мукденом мы потеряли 25 000 раненых потому, что на всю армию у великого народа было всего 1000 повозок, в которых можно было вывезти 2000 человек, — оно тоже отказало, заявив, что дальше тылового района оно никого не пустит.