Читать книгу "Отшельник - Борис Седов"

И вот теперь он сидел на камушке и внимал утренней речной тишине.

Самое первое удовлетворение от своего бегства Знахарь уже получил, и на третий день отшельничества, уже несколько успокоившись, он мог, наконец, подумать о том главном, что тщательно скрывал от самого себя.

А главным было то, что Знахарь в глубине души хотел навсегда удалиться от людей и больше никогда не встревать ни в какие дела. Денег у него было более чем достаточно, новое лицо и документы американского гражданина Майкла Боткина были в полном порядке, и ничто не мешало выполнить такой несложный замысел.

Теперь нужно было просто подобрать подходящее место, дать кому надо денег и начинать строить добротный дом на берегу реки. Знахарь ни минуты не сомневался, что все пройдет как по маслу. Он знал, что деньги делают возможным самое невероятное.

Особенно в России.

* * *

Знахарь вздохнул и, звонко шлепнув себя ладонями по голым коленям, встал.

Достав из рюкзака рацию, он щелкнул тумблером и на дисплее засветились цифирки, говорившие о том, что дух, заключенный в пластмассовой коробке, готов выполнить желания своего хозяина.

Несколько раз нажав кнопку вызова, Знахарь отпустил ее и стал ждать ответа. Через полминуты он повторил вызов — и на этот раз Тимур отозвался. В динамике послышался его запыхавшийся голос:

— Да, Миша, я слушаю!

Знахарь чуть было не сказал: какой еще Миша? — но вовремя вспомнил про Майкла Боткина и ответил:

— Давай приезжай за мной, продолжим путешествие.

— Продолжим? Это значит — возвращаться не будем?

— Именно так. Я фрахтую твое корыто на неопределенный срок. Насчет оплаты не беспокойся.

— Слушаюсь, мой капитан!

По голосу Тимура было видно, что он доволен такими новостями.

— Тимур, — Знахарь сделал маленькую паузу, — ты там прихвати сам знаешь чего.

— Ладно, понял, — отозвался Тимур, — а ты пока собирай шмотки. Я через час буду. Конец связи.

* * *

Глава администрации Амжеевского района Борис Тимофеевич Вертяков был обыкновенным российским номенклатурным вором.

Таких, как он, Петр Первый сажал на кол.

Но, поскольку и Петра давно уже не было, да и времена стали более либеральными, такая незавидная участь ему не грозила, тем более что те, кто мог бы подвергнуть его подобной экзекуции, сами были взяточниками и казнокрадами. А то, что «смотрящий» по городу был родной брат Вертякова, вор в законе Саша Кислый, делало его практически неуязвимым.

В общем, все было как всегда, и даже лучше.

Борис Тимофеевич восседал во главе огромного стола для заседаний и пил чай с лимоном. Его заместитель, Лев Наумович Лемберский, сидел рядом и подсчитывал что-то на карманном калькуляторе.

Всем известно, что некоторые цифры и суммы лучше держать в голове, потому что бумага, хоть и стерпит все, однако с появлением на ней различных надписей становится документом. А документ такая подлая штука, что хоть и весит всего несколько граммов, может опрокинуть целую человеческую жизнь. А то и не одну.

Лев Наумович подсчитывал прибыли за неделю. Прибыли эти были весьма темными, состояли из взяток, подношений и участия в многочисленных чужих делах, поэтому он держал все в голове. Борис Тимофеевич, попивая слабый сладкий чай, нетерпеливо косился на него, но молчал, зная, что в такие ответственные моменты Льва Наумовича лучше не беспокоить.

Наконец Лев Наумович откинулся на спинку стула, снял дорогие дымчатые очки и сказал:

— Четыреста двадцать две тысячи американских тугриков.

Борис Тимофеевич удовлетворенно кивнул и ответил:

— Удовлетворительно, вполне удовлетворительно. Теперь посчитай, Лев Наумович, сколько нужно отдать нашим кровопийцам.

— А что тут считать, — хмыкнул Лев Наумович, — тут и считать нечего. Все уже посчитано — сто тридцать тысяч.

— Кто повезет?

— Как обычно, Федорук из управы. С ним его люди.

— Когда поедут?

— Сегодня вечером.

— Добро, — Борис Тимофеевич поднялся из кресла, — а что у нас на сегодняшний вечер?

Лев Наумович сладко усмехнулся и сказал:

— Тут из Москвы певички приехали, молоденькие такие, лет по двадцать, не больше. «Бикини» называются. Я уже договорился, сегодня после концерта их привезут в вашу загородную резиденцию.

Борис Тимофеевич кивнул и вышел из кабинета.

Молоденькие девочки — это, конечно, хорошо, но, будучи мужчиной опытным, он знал, что его сорокалетняя секретарша Элла Арнольдовна даст фору любой молоденькой мокрощелке.

Он подмигнул Элле Арнольдовне, с готовностью взглянувшей на него, и сказал:

— Машину.

Сто тридцать тысяч американских долларов должны были уйти в Томск, человеку из областной администрации, который был таким же вором, как Борис Тимофеевич и Лев Наумович, но выше рангом. Все темные денежные ручейки, которые текли по стране, сливались в речки, потом объединялись в шелестящие широкие потоки и наконец зеленоватой Ниагарой низвергались в Москву.

Это было естественно и соответствовало всем законам природы, но Борис Тимофеевич каждый раз тяжело вздыхал, осознавая необходимость делиться с вышестоящими начальниками, однако исправно отправлял в Томск нарочного с пакетом. Нарочным обычно был капитан милиции Федорук, который тоже участвовал в теневом кругообороте денег, а сопровождали его двое крепких ребят из ОМОНа.

Все были в штатском, чтобы не привлекать особого внимания, но кое-кто из простых местных жителей, завидев большой черный «мерседес», летящий по трассе в сторону Томска, замечал:

— Поехали, гады… Замочить бы вас всех из гранатомета!

И возвращался к работе.

Например, к починке покосившейся двери в древнем, еще довоенном, нужнике, который давно уже сгнил и неизвестно почему до сих пор не рухнул на кого-нибудь из вечно пьяных посетителей.

* * *

Саня Щербаков сидел за рулем старой, как три рубля, «копейки» и ждал.

Он ждал уже двадцать пять минут, и внутренний голос неоднократно говорил ему о том, что можно уезжать. Никто не выйдет из подъезда шестиэтажного дома и не вынесет обещанные пятьсот рублей. Молодой человек с девушкой, которые демонстративно шуршали стодолларовыми купюрами по дороге в Петровск, в конце пути вдруг обнаружили, что у них нет с собой русских денег, и, оставив в залог небольшую пузатую сумку, пошли наверх, пообещав тут же вернуться и рассчитаться. При этом они убедительно просили не уезжать и сумку не увозить.

Саня покосился на оставленную пассажирами сумку и, вздохнув, вытащил из пачки сигарету. По крыше машины уютно барабанил дождь, ручейки воды прихотливо извивались на лобовом стекле, а Саня курил и думал о том, как он докатился до жизни такой.