Читать книгу "Сотник из будущего. Начало пути - Андрей Булычев"

Андрей обошёл двор усадьбы. Скотины у него было немного: парочка коз во главе с кривым козлом Васькой, три овцы с бараном, жеребец Орлик да несколько курей с горластым Петькой. Причём по всему выходило, что козёл тут был «за главного». Уж больно задиристая, пардон, скотина, была. Не зря вон глаз то вышибли!

Самая же большая забота у хозяина была – борти!

В общем-то это сейчас и был основной их источник дохода. Русь исправно и многие века вывозила за рубеж так востребованные продукты пчеловодства: воск, пергу, прополис, ну и, разумеется, сам мёд. Хорошие бортевые угодья ценились всегда очень высоко. Удачными в этом плане были они и у Сотника. И всё это благодаря редкому в данной местности обилию липы да цветочных полян междуречья. Удалось ему с десяток бортей для себя, и окультурить, создав при этом мини пасеку из рубленных и тесаных сосновых колод возле дома.

Большого богатства на этом, конечно, не заработаешь, но вот на то, чтобы прожить, вполне себе хватало.

Хотя сейчас, в свете новых, так сказать, открывшихся обстоятельств, средств для подготовки к грядущим боям с монголами требовалось просто «море». А вот где же их брать, пока вообще было не понятно. И надо бы вот это все, как-то ему решать. Ведь только одна задуманная им воинская школа по подготовке боевых отроков столько всего потребует – «мама не горюй»!

Очевидно, что помощи тут, конечно, ни от кого не дождёшься. У князей и бояр, что те средства имеют, есть и свои заботы. И даже правильнее сказать – они-то у них и есть, что только что свои, кровные.

Ну, вот какое им дело до тревог и забот по обороне общей державы?! Мошну бы свою личную набить да чужую где отобрать. Зачастую и пристукнув при этом самого хозяина вот этой же самой мошны.

Феодальную раздробленность и княжьи усобицы опять же никто не отменял.

Ну ладно, поживем – увидим, хотя была надежда на помощь одного верного человека, с кем подружился он в далёком боевом отрочестве и в походы с ним, потом ходил не единожды. Теперь же тот вышел в богатейшие купцы Великого Новгорода, оставив военную службу. А кроме богатства и людей нужных знал друг, и людей состоящих при власти. Ну, об этом можно будет подумать и позже, а сейчас можно бы и в баню, готова, уже, поди.

Баня была простая, «по-чёрному». Был это небольшой сруб с открытым очагом внутри и камнями голышами, кадушка с холодной водой, полок с парой шаек и берёзовым веником да медный котёл, ведра эдак на два для кипятка.

–Десятский! – его давным – давно в свой первый поход на половцев взял в качестве законной добычи ещё молодой тогда, боевой княжий отрок Андрейка. Вот так, тридцать лет теперь ему и служит. Варит он пиво осенью да греет воду для бани.

И всё это лучше, чем в дальних походах кормить с десяток степняков кониной. И усмехнувшись, Андрей поддал из него крутым кипятком на голыши. Пошла жара!

После бани потрапезничали запеченной духмяной зайчатиной с репой в прикуску, пресными ржаными лепёшками и козьим сыром. Запили с Митей из местных глиняных «канопок» (небольших кружек ) ржаным тёмным квасом, бьющим своей резкостью в нос, да легли «на боковую».

На дворе уже смеркалось. Андрей пристроился опочивать на длинном сундуке с матрасом сенником у самой печи, ведь кроватей-то в это время не было. Вот и спали люди кто на полатях и скамьях, а кто и вовсе где и на чём придётся.

Вытянувшись да расслабив уставшее тело, пересказал Митеньке, как прошло его путешествие. Ну, разумеется, без всяких там чудесных подробностей. Затем, по его настойчивой просьбе поведал немного о службе ратной вообще, и как она у него самого и с чего начиналась.

–Отдавали для обучения и служения в княжьи отроки в моём детстве пораньше. Уже в 12, батя, твой дедушка, Хват Иванович, и во крещении Иван будучи сам десятником в гриди князя Рюрика Ростиславовича, привёл меня, сопливого тогда мальчишку, в служение к будущему великому князю Мстиславу Удатному. Тот уже тогда отличался воинским задором да сметливостью, но и о дружине своей заботился как о себе самом. Хороший командир был, что и сказать… Поэтому-то, попасть к нему было совсем не просто. И вот, стоим мы, значит, у княжьего терема, да и спускается тут Мстислав Мстиславович с «ближниками» (приближённые лучшие воины – бояре) своими по ступеням.Отца-то он хорошо знал, как-никак отменный воин в дружине его дяди Рюрика он был, да и вместе в походы они не раз хаживали, вот и вопрошает его: «Здоров будь, десятский, с чем пришёл ко мне, да никак привёл кого с собой – такого малого?»

Ну, а батя голову склонил, поприветствовал, как полагается, князя и отвечает.

–То мой малец, Княже, третьяк (нас трое братьев было) Андрейка, хочет он сам, и я его в том добром намерении поддерживаю, у тебя службу ратную служить. А перед тем просит у тебя пройти обучение воинскому делу при дружине в детских отроках. А то, что мал пока, так характер у него есть, кость на месте, ну а мясо, глядишь, и нарастёт с годами.

Взглянул на меня Мстислав, усмехнулся, да и говорит: «А давай-ка испытаем младшего твоего? Пусть простоит против детского отрока из моих. Из тех, кто готовится уже в дружину переходить, да полных 100 ударов сердца выдюжит в поединке».

–Есть характер, как ты говоришь, не сплошает, поди, ну а коли худо себя покажет, не взыщи десятник, придётся ему другого князя себе искать! – и засмеялся на весь двор.

Ну, тут все, кто был в окружении, да кто подошёл поглядеть на представление, тоже засмеялись, с ним значит. Как же, мальчонка 12 лет, вот такой же точно, что и ты, сейчас, да с почти готовым воином схватится. Видано ли такое?

Делать нечего, встал я в круг, что образовали все присутствующие, и выходит против меня детина, сам на полторы головы выше. Руки в боки, и усмехается такой в прищуре. Ну а как же, ему-то уже почти 16 лет стукнуло. Он-то уже всё обучение воинское прошёл. В походах пару раз был, да кровь в бою, небось, не раз пролил, а тут какой- то сопливый мальчишка против него в круг вышел. И надо ему того нахала перед князем своим отменно проучить.

Нам правила боя княжий воевода Ярило высказывает: куда можно, а куда нельзя бить, какие, значит, болевые приёмы разрешаются, какие нет. А я стою «ни жив, ни мёртв», и все то те слова мимо моих ушей пролетают. Что и говорить, испугался шибко, но виду всё равно, как батя сказал, не подал. Так, просто, лицо бледнее стало, и злое такое, говорят, как у волчка. От того, значит, у меня и кличка стала в детских, как у собачки нашей–«Волчок».

Ну вот, значит, стою я в круге, а батя мне так говорит спокойно: «Сынок, страха нет… боль, кровь, всё пустое, пройдёт и забудется, а вот как ты в жизнь воинскую вступишь изначально, так к тебе и будут всегда и все относится после. Вспомни всё, чему я тебя все эти годы учил и не опозорь же род воинский свой». Вот после этих самых слов и отпустило меня.

Бились мы с тем парнем не сто ударов сердца, а пять раз по сто. Он, конечно, и более сильный был, да и более умелый, чем я. Один только удар его, словно кувалда пудовая. Но и я же вёрткий и жилистый был, словно свирепая ласка. Всё лицо в крови, грудь и спина отбиты при падениях. А зажать он меня всё не может никак. Уже в самом конце подмял всё-таки под себя, как медведь, да давай душить. Забылся, похоже, что по правилам поединок вести надо, и обозлился очень. Ломает да душит сам, а я молчу. Уже и в глазах потемнело, а нет, всё ему сдачи. Вот тут-то князь и закричал: «Стоять! Конец схватки!» И подошёл к отцу: