Читать книгу "Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь - Вера Камша"

Мысли о Сэц-Ариже потянули мысли о жалованье, которое на следующей неделе нужно во что бы то ни стало выплатить. Взимаемых с торговцев и мастеров налогов с пошлинами не хватало даже на городские нужды, оставалось пустить в оборот какие-нибудь ценности, но Катарина и так заложила почти все, что могла, оставив лишь то, что разбазариванию не подлежало. Никола заговорил о том, что в столице все еще немало богатых домов и богатых семей, и тут мэтр Инголс напомнил, что соберано Алваро в свое время содержал не один гарнизон, а всю армию Талига. Робер бросился за советом к графине, и та нашла идею превосходной.

— Алва полагают это одной из обязанностей Первого маршала, — сообщила она, — а в обязанности регента входит оплата самых неотложных долгов.

Мысль казалась отличнейшей, кто же знал, что они найдут не золото, а ковры и хрусталь. И еще икону… Робер еще раз всмотрелся в грустные, невозможно синие глаза сестры, не выдержал, опустил взгляд и… обнаружил то, за чем они, собственно говоря, и явились. Это было ужасно, потому что ноги Октавии-Катарины тонули в усыпанной бриллиантовой росой траве, а к голубому платью льнули сапфировые незабудки. Гарнизон получит свои деньги, если ограбить Катари!

Робер не задумывался, во что он верит и верит ли, но церковные воры были отвратительны. Даже Альдо разрушал, но не грабил, правда, у Октавии из Старого парка было нечего взять, кроме красоты.

- Уходи, — тихо сказал женский голос за спиной, — уходи к своим цветам… Алое к алому… Жизнь к жизни…

Эпинэ обернулся. Сестра теребила светлую косу возле вазы с лилиями. Тень чужой любви? Печаль уцелевшей в полдень тени? Не считай свою боль несчастьем, предоставь ненастье ненастью, раздели печали немногих, уходя по иной дороге… Катари!

— Уходи. — Свет зеленых глаз, мерцанье жемчуга, шум листвы, странный, что-то напоминающий шорох. Ветер в тростниках? Здесь?

— Здесь ничего нет и не будет, но мы будем там, я и ты… Долго, очень долго. Уходи…

Женщина, подобрав платье, пошла, точно поплыла к себе нарисованной. Сверкнули алмазные росы, где-то зажурчал ручей.

— Катари, твой сын жив! Его назвали Октавием…

Улыбка. Бред. Сон наяву. Голубизна и зелень, сонные лилии и плачущие маки, блеск драгоценных камней, свет живой росы. Ты вдыхаешь печаль понсоньи, ты не видишь, не ждешь, не помнишь, под ногами хрустнули стебли дальним эхом песни последней. Ждет луна и устали звезды, поздно звать и не верить поздно, лунной тиной брезгует море, жизнь со смертью уже не спорят. Рассыпается прахом время, серой пылью летят мгновенья… Жгучей, мертвой, последней пылью… Пыль… Она скрипит на зубах, забивает глаза и горло, но если больше нечем, придется дышать ею!

— Странно, откуда здесь лилии? — Там, где стояла Катари по-кошачьи щурится другая женщина. Темноволосая и не слишком молодая. — Последний раз я видела такие в Рафиано.

— Они растут в Старом парке. — Робер протер глаза, будто их и в самом деле запорошило. — Я сам видел… Эти сапфиры…

— Если они настоящие, мы нашли что искали, но как их взять у Катари?

— У Катари? — Арлетта сощурилась еще сильнее. — Раньше я сходства не замечала, но ты, пожалуй, прав…

— Вы ее видели? Я про икону!

— Конечно. Домовая церковь Алва традиционно посвящена Октавии, как и домовая церковь Олларов. Франциск не великий, не зная, как еще выразить любовь к супруге, поменял прапрабабкино лицо на Алисино, а розу в ее руке украсил рубинами. Соберано Алваро ответил с присущим ему изяществом. Похоже, эти сапфиры ускорили развязку.

— Так это сделал не Рокэ?!

— Разумеется, нет. Соберано привыкли платить за Талиг. Гарнизоном, хоть бы и столичным, больше, гарнизоном меньше…

— Хорошо, — с трудом произнес Робер, — мы возьмем камни.

— Погоди. — Теперь графиня смотрела вниз. — Откуда здесь плащ?

Плащ? В самом деле… Старый, вернее старинный, плащ лежит на ступенях мертвой птицей.

— Дик говорил, на нем лежал меч Раканов…

— Закатные твари! — с чувством произнесла графиня. — Какая же я тупица!

3

Бедный Ро ничего не понял, но тут бы и Бертрам не сразу сообразил, а вот она могла бы!..

— Ро, меч все это время был в доме.

— Конечно, ведь церковь не открывали…

— Ее могли открывать каждый день, меч был в тайнике. Альдо думал, что, собрав реликвии, обретет силу, Росио узнал об этом от Левия, а Марсель подтвердил. Получив меч и оставшись простым смертным, анакс был обречен на глупости. Рокэ собирался с помощью наслушавшегося «Рамиро» Окделла выставить любителей древности в Гальтару. Тебя как неверующего оставили бы в столице, которую ты бы без помех сдал.

— Алва думал, что я сдам город?

— Не думал, а знал, но нам важен тайник. Вряд ли там хранили лишь меч.

— Ди… Ричард Окделл говорил, что на мече не было пыли, а на ступенях была. Выход возле иконы!

— Выход нам не найти, разве что разберем стены. — Ли знал, как войти и выйти так, что не видели ни слуги, ни болтавшиеся поблизости шпионы, теперь эту дорогу узнал Марсель, но оба далеко. — Меня не посвящали в подробности, но тайные входы в этом доме не являются выходами, и наоборот. Скорее всего, Росио в церковь не выходил, просто бросил с порога плащ, а на него — меч.

Рамиро Второй пришел к Дику. Они пили в спальне вино «Черную кровь»… Если это был Алва… Нет, это сон — человека, с которым провел вместе целый год, не узнать нельзя.

— Я не узнала, — резко бросила Арлетта. — Я почти испугалась. Росио… Ты не представляешь, во что он превратился!

К тому же в бокале Окделла был… достаточно веский довод. Этот молодой человек проснулся в своей постели со свежей головой и запертой изнутри дверью. Конечно, он счел ночной разговор сном.

— Но про меч ему сказал другой Рамиро… Он признался сестре. Это было отражение в зеркале…

— В каком зеркале?

— Над камином. В гардеробной при спальне…

— Отлично! — Теперь Арлетта поняла все, потому что в Савиньяке к спальне хозяйки примыкала точно такая же гардеробная с зеркалами. Подарок Алонсо прелестной Рамоне. Секрет, который Алва доверяли возлюбленным и женам, но у Росио нет жены… Могла быть, но Эмильенна Карей верна своей первой любви до последней ненависти. Распоряжаться тайнами друзей всегда неприятно, но деньги необходимы, а церкви, любые, лучше не разорять.

— Мы сейчас пройдем в спальню, которую занимал Окделл. Если я права, то до… переделок это были комнаты герцогини. Ты останешься ждать, пока я тебя не позову, и не впустишь в гардеробную никого. Мэтра Инголса тоже. Если я найду… что-то ценное, я тебя позову.

Она нашла. Зеркало, как и в Савиньяке, отражает зеркало. Две точки. Еле заметный «изъян» на стекле и такой же на половице. Вставить шпильки, именно шпильки, которых нет у мужчин. По крайней мере, дома это устроено именно так И здесь тоже! Узкая щель, невысокая лесенка… Пол потайной Комнаты на уровне каминной полки. Здесь еще ни разу никто не спасался, хотя, вернись хозяин в Октавианские праздники часом позже, Хуан загнал бы в тайник если не Окделла, то монахов. Если, конечно, знал… Росио слишком многое таскает в себе, как и Ли, и она сама.