Читать книгу "День Всех Святых - Дмитрий Захаров"

– Если надумаете сменить работу, Андрей, мы вам будем рады! – пошутил капитан, но парень не улыбнулся.

– Теперь вы понимаете, почему я пришел к выводу о похищении?

– Ваши догадки без наличия свидетелей ничего не стоят, – сказал Ермаков. – Шофер мог искать упавший предмет, а не пристегивается ремнями половина таксистов. И затевать частное расследование, как в американских боевиках, я не готов. Дам вам совет. Езжайте домой, постарайтесь выспаться.

Редько молча кивнул и поволок чемодан к выходу. В дверях Ермаков окликнул его:

– Вы спрашивали, почему я уделил вам время? Существует вероятность, что отец Марины Авдеевой – старый товарищ моего отца.

– Спасибо! – ответил Редько. – Если я что-то найду новое, можно вам позвонить, товарищ капитан?

– Звоните! Но лучше воздержаться от самодеятельности.

Уже держась за дверную ручку, молодой человек тихо проговорил, будто размышляя вслух:

– Человечество недолго протянет после того, как исчезнет последняя пчела.

– Что?!

Ермаков вскинул удивленный взгляд, но Редько уже шел по коридору. Одно колесико его чемодана поскрипывало при оборотах, будто жалобно пищала пойманная в ловушку крыса. После его ухода капитан достал смартфон, обнаружил два пропущенных вызова от жены и короткое сообщение:

«У Сашки завтра контрольная. Постарайся не разбудить сына, когда вернешься».

Часы показывали второй час ночи. Говорят, что счастливые люди спешат с работы домой, а из дома на работу. Он написал короткое сообщение отцу. Старик часто жаловался на бессонницу, а после того как освоил Интернет, мог до утра блуждать в сетевом пространстве. Ответ пришел через две с половиной минуты. Смайлик с улыбающимся солнышком был популярным брендом сезона. Особенно когда за окном моросит беспрестанный дождь. Ермаков набрал номер, отец ответил немедленно:

– Доброй ночи, сынок! На службе?

– Так точно, товарищ полковник! – засмеялся капитан. – Как погода в Краснодаре?

– Днем было двадцать два градуса, к ночи похолодало…

Ермаков присвистнул.

– Зашибись! У нас скоро снег выпадет!

– Северная столица, что хочешь?! Надо было Петру Алексеевичу окно на Азове рубить. Приезжай в гости, сынок!

– Обязательно. Батя, тут дело такое… – Он замялся.

Ему было стыдно. Звонил он отцу редко, отделываясь характерными для жителей казачьих краев грубоватыми шутками, скрывающими нежные чувства, которые капитан испытывал к стареющему мужчине. Он знал, что отец никогда не попросит помощи. Не та закваска! Он про перенесенный инфаркт рассказал только, когда сын припер его к стенке, а о полученных огнестрельных ранах[4] вообще умолчал! Ермаков узнал подробности от новой подруги отца Гульнары.

– Говори, сынок, не заикайся! – добродушно ухмыльнулся мужчина.

Ермаков коротко пересказал содержание беседы с Редько. Когда он упомянул про Марину Авдееву, старик тотчас перебил его:

– Все сходится, товарищ капитан! Мы с Серегой корешим. Пишет часто, раз в неделю звонит. Обещали с Жанной в гости приехать. И про дочь он рассказывал. Зовут Маринкой. Вишь, как мир тесен бывает!

– Теснее некуда! – согласился капитан. – Я могу с Авдеевым связаться?

– Он сейчас вроде в Крыму. Восстанавливается после ранения.

– Его ранили?

– Шебутной мужик! – с оттенком восхищения сказал отец. – Подробностей не знаю, номер скину сообщением.

Они распрощались, Ермаков пообещал приехать к Новому году вместе с женой и сыном. Пискнул смартфон, пришло сообщение. Ссылка на короткий номер. Пять минут капитан сочинял послание незнакомому человеку, о котором слышал множество историй. Письмо упорхнуло к абоненту, а он все стоял и смотрел в черное окно. Нет смысла думать о будущем, оно само придет с оглушающей быстротой.

Утро выдалось солнечным и холодным. Лужи прохватило морозцем, тонкий лед быстро растаял под лучами солнца. Ермаков проснулся в восемь тридцать утра, чувствуя себя отдохнувшим. Докучавшая накануне вечером головная боль пропала без следа. Из кухни потянуло свежезаваренным кофе. После необходимой растяжки он встал с кровати, принял упор лежа и отжался от пола сорок раз за тридцать секунд. Подобная практика позволяла оперативно избавиться от утренней сонливости. В локте что-то хрустнуло, немного закружилась голова. Тридцать пять лет еще не юбилей, но деликатное предупреждение с того света!

Он направился в ванную, на кухне хлопотала возле плиты жена. Ее светлые волосы были зачесаны назад, василькового цвета глаза смотрели холодно. Если бы не сеть мелких морщинок в уголках глаз, едва женщине можно было дать на вид больше тридцати лет.

– Привет, Наташка! – Ермаков обнял жену за гибкую талию, ощутив растущее возбуждение. У них не было секса восемь дней. Восемь долгих дней и ночей.

Наташа изящно высвободилась из объятий и сделала это столь естественно, что повода для обид не было. Она все делала естественно, без внутреннего напряжения. Ходила по магазинам, крутила педали велотренажера, проверяла уроки у сына-шестиклассника, занималась сексом.

– Тебе пришло два сообщения на смарт.

– Потом посмотрю… – буркнул он, расставляя бритвенные принадлежности на стеклянной полке. Радужное настроение растаяло, как снег на пригреве.

Побрившись и приняв контрастный душ, он вышел на кухню. В тарелке желтели янтарные глазки яичницы, дымился черный кофе в чашке. Ермаков плеснул в кофе молока, сморщился.

– Скисло?! – воскликнула Наташа.

– Ничего страшного…

Свернувшееся молоко в чашке было похоже на комочки ваты.

– Второй пакет скисает, – сообщила Наташа будничным тоном. – Сашке варила кашу, он любит послаще, пришлось открывать сгущенку.

– У него сегодня контрольная?

– Угу… – последовал мимолетный взгляд в сторону таймера на микроволновке. – Скоро закончится, он обещал позвонить.

Вкус завтрака показался пресным, хотя на соль и перец он не поскупился.

– Может быть, поговорим?

– О чем?! – васильковые глаза потемнели.

– О том самом! – сказал он с раздражением.

– Клево, Гриша! – неожиданно рассмеялась жена, коротко и зло. – Клево, что ты на меня злишься! Я одним махом лишилась мужа и лучшей подруги, еще и виновата!

Он молча встал из-за стола, ополоснул тарелку в мойке. Когда они познакомились, Наташа была хрупкой, уязвимой и желанной. Как птица со сломанным крылом. После рождения Сашки все изменилось. Прошли годы, прежде чем Ермаков понял истину. Для него сексуальное ложе было чем-то сродни борцовскому татами, а для нее – местом зачатия сына. Наташа видела измену не так, как видел ее он. Он вылакал в тот вечер семьсот граммов коньяка. Праздновали день рождения школьной подруги жены. Ирка была разбитной, полной девицей, с личиком кающегося ангелочка. Она считала секс чем-то сродни утренней зарядке. Сделал и забыл. Ермаков пришел с дежурства на торжество, напился, его разморило. Извинился перед гостями и ушел подремать в соседнюю комнату. Его разбудили влажные женские губы и быстрые пальцы, торопливо расстегивающие ремень на джинсах… Наташа зашла проверить, как там отдыхается усталому супругу. Для измены, как и для смерти, подробности не имеют значения!