Читать книгу "Королевская посланница - Лариса Шкатула"

– Что такое, ваше сиятельство? – заставил ее прийти в себя голос Тредиаковского. – Уж не испугались ли вы дела, к которому еще и не приступили?

– Нет. Просто я подумала… раньше мне не приходило в голову, что я не умею плавать.

– Будем надеяться, такое умение вам и не понадобится. А что еще вас беспокоит?

– Больше ничего, – твердо сказала Соня. Снисходительная улыбка Григория вывела ее из себя. Он по-прежнему продолжает сомневаться в ее способностях… Правда, она и сама не знает, есть ли они у нее? Но она ему покажет, чего при желании могут добиться женщины рода Астаховых!

Во время своей мысленной тирады она перехватила устремленный на нее взгляд барона и смутилась: что он так смотрит-то, с жалостью? Не такие женщины, наверное, могут приглянуться сему изнеженному красавцу.

– Теперь я думаю, что был не прав, – вдруг вымолвил барон. – Не должно быть так, чтобы мужчины прятались за спиной женщины! Мне стыдно, что такая мысль вообще пришла мне в голову. Простите меня, ваше сиятельство!

– А вот это уже пусть вас не волнует! – усмехнулся Тредиаковский. – Я хочу напомнить, дорогой барон, что мадемуазель Софи работает у меня, и я за нее отвечаю, а ваша жена она всего лишь по документам, которые могут и не понадобиться, ибо никто не знает, как в Марселе станут происходить события.

Барон де Кастр обиженно замолк.

– Не надо делать такого сурового вида, Софья Николаевна. – Теперь Тредиаковский смотрел на нее безо всякой улыбки. – Неужели вы серьезно могли подумать, будто я отправлю вас в вертеп разбойников?

– Подумала, – растерянно подтвердила Соня. – Я как раз и подумала, что наша с вами работа прежде всего опасна…

– Что ж, я поздравляю себя с выбором, – вдруг привычно улыбнулся ей Тредиаковский. – Главное, вы не трусиха, а если в какой-то момент вам и было страшно, вы справились со своим страхом и, по моему мнению, сделали шаг вперед. Собственно, моя бы воля… Для чего-то же ваша судьба устраивает вам эти испытания. В противном случае теперь вы сидели бы в Петербурге, в богатом особняке, генеральской женой…

Соня покраснела. Барон де Кастр лишь украдкой переводил взгляд с одного на другого. Если он и был удивлен, то старался не показывать виду.

Карета катила по проселочной дороге почти бесшумно. Видимо, кучер Себастьяна не раз ездил этим путем.

Глава третья

Приехали путешественники в Марсель под утро. Софья даже успела подремать. Проснулась она оттого, что карета остановилась, под ее головой оказался плащ барона, которым он пожертвовал, видимо, потому, что во сне она невольно билась головой о высокую спинку сиденья.

Она смущенно поблагодарила Себастьяна, но тот пробормотал, что это слишком незначительная услуга и что он будет счастлив служить ей и в дальнейшем.

Он вышел из кареты первый и подал руку Соне, а вот Тредиаковский вылез последним, не делая попыток хоть как-то за нею поухаживать.

Первое, что княжна почувствовала, это запах соленой воды и водорослей – ей случалось бывать на Балтийском море. Наверное, оно очень отличалось от Средиземного, но одно было несомненно – воздух был именно морской.

Теперь она заметила стоящего несколько поодаль немолодого, но подтянутого человека, который что-то быстро шептал барону де Кастру.

«Дворецкий Валентен!» – поняла Соня.

Себастьян повернулся к ней и предложил руку, кивая на видневшийся за кованым металлическим забором двухэтажный особняк.

– Валентен снял этот дом вчера, и я вынужден просить прощения у баронессы: ему удалось привести в порядок всего две комнаты. Дом оказался слишком запущенным.

– Послушайте, мсье Себастьян, а не стоит ли нам наедине обращаться друг к другу как обычно? Я ведь на самом деле никакая не баронесса…

– Понятно, Грегор пояснил мне, что мадемуазель Софи – княжна, но если мы привыкнем общаться в подобной манере, то можем нечаянно проговориться при незнакомых людях.

– В чем дело, Софья Николаевна?

Это подоспевший Тредиаковский услышал последние слова барона. И все понял.

– Ну уж нет, голубушка! – проговорил он гневно. – Взялся за гуж – не говори, что не дюж! Этого я и боялся. Вот что значит связаться с женщиной. Мне впредь наука будет! Еще и до дела не дошло, а вы уже капризничаете?

Таким суровым Соня Тредиаковского еще не видела.

– Не вижу раскаяния на вашем челе, одно лишь упрямство. Вы отказываетесь мне подчиняться, хотите вернуться в Россию?

– Нет, не хочу, – пролепетала Соня. – Простите, больше этого не повторится.

– Хорошо. Кто это перед вами?

– Барон Себастьян де Кастр. Мой муж.

– Ну так пожелайте ему спокойной ночи, и пусть дворецкий вас проводит.

– Спокойной ночи, дорогой! – покорно выговорила Соня.

– Подойдите и поцелуйте Себастьяна.

Вот так Софью Астахову прямо по ходу дела обучают искусству мгновенно приспосабливаться к обстоятельствам и не показывать, что тебе это неприятно, или непривычно, или, вот как теперь, стыдно. Что может подумать Себастьян? Что Григорий имеет на нее какие-то права?

В то же время она понимала, что никакая наука не дастся ей прежде, чем она научится преодолевать себя.

Соня подошла к Себастьяну, коснулась его щеки губами и повторила:

– Спокойной ночи, дорогой!

Барон де Кастр покраснел, смутился и излишне громко позвал:

– Валентен! Проводи баронессу в ее комнату. У дворецкого не дрогнул ни один мускул на лице. Он взял со столика канделябр и поклонился Соне:

– Прошу вас, мадам!

Вот у кого нужно было учиться умению владеть собой! Уж он-то наверняка знал, что эта незнакомая ему женщина не баронесса де Кастр, но, раз господин сказал, что это так, он даже не стал напрягать свой ум в попытках усомниться, так ли это на самом деле.

Покои, в которые проводил ее Валентен, были приготовлены если и не для нее, то уж точно для женщины. Небольшая, но чистенькая комната. Кровать с балдахином и нарядным, в кружевах покрывалом. Она, конечно, не думала, что ей придется делить с бароном одну спальню на двоих, но с некоторых пор опасалась, что Григорий ради дела может подвергнуть ее и такому испытанию.

Но нет, она зря волновалась. И отметила про себя цветы в вазах, фрукты и сладости, оставленную на столе, будто невзначай открытую книгу.

Слуга зажег еще один стоящий в комнате канделябр, показал Соне умывальные принадлежности.

– Если будет угодно баронессе, завтра приедет горничная, но сегодня в вашем распоряжении только я, – проговорил он бесстрастно.

– Спасибо, Валентен, вы можете идти, – благодарно проговорила она.

Слуга вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь, а Соня подумала, что по причине своей прежней бедности Астаховы не могли пользоваться услугами вот таких отлично вышколенных слуг, которые не теряются ни при каких обстоятельствах.