Читать книгу "Ловля молний на живца - Татьяна Млынчик"

Дома пахло запеченным болгарским перцем, стоял обычный терпкий запах с нотками папиного табака, маминых тяжеловатых духов, а в глубине квартиры бубнил телевизор.

– Ты чем-то расстроена? – кинула мама ей в спину, когда Маша наливала воду в стакан из глиняного кувшина на кухне. Хотелось смыть вяжущую рот горечь.

– Устала.

Лизе домой звонить струсила. «Алло, добрый вечер. Это я пригласила вашу дочку на концерт, а там прибила». Маша бродила по квартире босиком, не выпуская из рук мобильник. Ждала, что позвонит Шалтай, расскажет про Лизу, хоть что-нибудь объяснит. Но телефон молчал. Обычно в такой ситуации Маша уже все бы растрепала Юльке, та бы взялась выяснять по знакомым новости, изобрела бы план-капкан, приехала ночевать. Но в этот раз… В этот раз все было слишком тягостным. Это не мама Влада и школьная администрация. Не набухавшийся до галлюцинаций одноклассник. Не двойка в триместре. То, что тут творилось, было неизъяснимо. И было понятно, что проявиться это что-то может через события, обстоятельства, через саму Машу, ее тело, голову, руки. Подобно высоковольтному кабелю, пронзающему здания, заводы, подземелья, эта подспудная сила способна проникнуть решительно всюду. Но сформулировать это словами она не могла.

* * *

Через два дня Маша и ее мама отправились на прием в следственный комитет. Они переступили порог и оказались в комнате, похожей на обычный задрипанный офис. Пахло лапшой быстрого приготовления. Ни компьютеров, ни шкафов, только потрепанный потолок «Армстронг», в котором отсутствовало несколько секций, и домашний торшер с красным абажуром, источавший бессмысленный посреди солнечного дня за окном свет. Вдоль стен – два массивных деревянных стола с пыльными компьютерными креслами, в каждом из которых сидел сотрудник при погонах.

– Добрый день! – произнес тот, что был ближе к двери, – тощий, долговязый человек в синем форменном пиджаке. Рыжие волосы как у Дэвида Боуи, почти полное отсутствие бровей. Лет примерно столько же, сколько Машиной маме. Его коллега с усами-щеточкой, сидевший за дальним столом, оживленно говорил по телефону.

– Здравствуйте, мы Депре. Мария и я – ее родитель. Мать, – сбивчиво обратилась к ним мама.

– Паспорта, – прервал ее рыжий. Принял из рук мамы паспорт в блестящей обложке под мрамор и брезгливо, за краешек Машин в наклейках, при этом обшаривая Машу одним глазом. Медленно переписал их данные. Потом вытянул вперед невероятно длинную руку и резанул ей воздух, указывая Маше на табуретку перед столом. Ей захотелось вжаться в крашеную казенную поверхность стены, лишь бы эта рука не добралась до нее.

Мама снова вступила в коммуникацию первая:

– Она несовершеннолетняя, в присутствии родителей…

– Да-да, – тускло отозвался мужчина, медленно водя головой из стороны в сторону, – присаживаемся.

Маша села на край табуретки. Сердце в груди тягостно бомкало.

– Второго стула нет? – Мама беспокойно озиралась по сторонам. Человек не ответил. Коллега приглушенно бубнил в телефон, отвернувшись в окно.

– Мария Депре? – произнес рыжий и глянул на Машу черным расфокусированным взглядом, как будто смотрел одновременно на нее и куда-то за ее спину.

Обычно люди сразу принимались спрашивать, что это за фамилия такая, иностранная, а родители и Маша наперебой рассказывали про прадеда, рожденного на территории Польши, про предков французов, державших булочную в Варшаве, про потомков мельников, которые рассредоточились по деревням и оказались уже в Белоруссии, про партизан, а собеседники при этом кивали, проникаясь расположением к диковиной фамилии. И произносили ее потом уже с удовольствием человека, уплетавшего багет. Но по лицу рыжего человека пробежали лишь холодные тени.

– Меня зовут Лев Юрьевич Власов. Я юрист первого класса, старший следователь прокуратуры.

Маша молчала.

– Давайте начнем с самого начала. Вы знаете Соловецкую Елизавету Георгиевну?

– Лизу?

– Как понять, Лизу… – Он слегка дернул костлявыми плечами. – Соловецкая Елизавета Георгиевна, ученица школы номер двести тринадцать. Это имя вам о чем-то говорит?

– Речь идет о девочке, которую Маша почти не знает… – встряла мама.

– Тихо, – Власов повысил голос. – Я не с вами веду беседу, – в Машино лицо впился взгляд голубиных глаз.

– С Лизой знакома. Да. – Маша глядела в пол. «Детская комната милиции» – пульсировала у нее в голове угроза учительницы начальных классов, которой та угрожала, как копьем, всякий раз, когда мальчишки разбивали стекло или убегали от группы на экскурсии. Казалось, малейшее шевеление, даже если она оправит кенгуруху, задравшуюся сзади над джинсами, приведет к тому, что он вскочит и схватит ее за грудки.

– Как давно?

– Познакомились… в начале апреля.

– Какого года?

– Этого. Апрель две тысячи четвертого.

– При каких обстоятельствах?

Вопрос повис в воздухе. Мама стояла у нее за спиной. Почему она не продумала ответы заранее? Маша полагала, что ее спросят, посещала ли она концерт, и поведают о судьбе Лизы. Что же теперь делать? Сказать, что познакомились с Лизой на улице? А если он уже допросил и других?

– Мы с Лизой из одной компании. Гуляем вместе…

– Где гуляем? В одной школе, одной секции? Что такое компания? Компания – это объединение по интересам. Разве нет? – Он впервые поглядел на маму. Мрачно, но, казалось бы, ища некоей поддержки. – В мое время, по крайней мере, так было.

– Обычная компания. Тусовка. В центре. – Маша выдохнула. Он взял ручку и стал молча писать в своих бумагах.

– В самом деле? – Власов вдруг хлопнул руками по поверхности стола. – А эпизод, когда брат Елизаветы… гражданин Соловецкий подобрал вас на Приозерском шоссе в три часа ночи, вам что-то напоминает?

У Маши перехватило горло.

– Что вы делали с Елизаветой ночью в лесу, на шоссе? А?

Воцарилось молчание. Маша робко оглянулась на маму. Та кивнула с олимпийским спокойствием.

– Мы были там… На даче у друга.

– На даче? Где эта дача расположена? – Власов взял новый шквальный темп. – А потом пешком пошли в город? А что там со стрельбой? А, Мария? Может, мы побеседуем как взрослые люди? – спросил он резко, и его костлявое лицо заметно осунулось. – Маму задерживаем…

– Стоп-стоп, – вступила мама совершенно хладнокровно. – Я могу переговорить с ней? С глазу на глаз.

– Нет. Вы за дверью недостаточно наговорились?

– Мне хотелось бы убедиться, что нам тут не требуется адвокат.

– Подождите вы с адвокатом. – Интонация Власова стала похожа на капризный рыночный лад. – Дайте ей сказать. Хотите, могу и адвоката вызвать, но ждать придется часа три, при этом я вас отсюда отпустить никуда не смогу. Надо вам это?