Читать книгу "Приятного аппетита, ваше величество - Ива Лебедева"

Кажется, господин Жуй не любил тратить лишние слова. Он и слушать вопли изобличенного жулика не стал, коротко кивнул старшему в этом обозе, уронил фразу и пошел обратно к мяснику, больше не обращая внимания на слезные мольбы.

На меня он больше не смотрел, да и слава богу. Я, правда, не удержалась и сунула нос во все оставшиеся у портала корзины, прежде чем перетаскать их к крыльцу. Однако все было в порядке, и я уже думала, что сейчас начну на своем горбу переправлять всю эту гору отличных продуктов куда-нибудь в кладовую, но тут меня в очередной раз ловко поймали за шиворот и слегка встряхнули.

— И откуда ты так хорошо разбираешься в рыбе, постреленок? — Господин Жуй смотрел грозно и холодно. — В последний раз управляющий велел прислать два десятка мальчишек из приюта. А ты откуда взялся? В доме милосердия ты такую рыбу даже издалека видеть не мог.

Мозги вскипели. Неужели я спалилась на таком пустяке? На своей привычке не терпеть халтуры и надувательства? Как… обидно-то!

Думай, голова, думай. А то холодец из тебя сварю.

— В приют детей птицы приносят, что ли? — грубовато ответила я, нарочно шмыгнув носом и утершись рукавом, чтобы хоть немного скрыть проблеск паники на лице. — Не родился я там! 

— А где ты родился? — Рука на моем загривке все еще была неумолимо тверда, но хоть трясти перестали. 

— Дык… в трактире. Батя мой трактир держал! 

Это, конечно, была пляска на тонком льду — не только скользко, но еще и риск провалиться очень велик. Знания Юйриль об окружающем мире были ничтожно малы. Пришлось импровизировать и полагаться на то, что я знала из истории в своем прошлом мире. Не может быть, чтобы в городе за пределами замка не было таких заведений! 

— И? — Очередной рывок за ворот явно должен был подстегнуть мою словоохотливость.

— Да чего… погорел трактир. Батя там и остался. А мне куда идти? Сколько мог — на улице жил, потом в приюте. Потом сюда попал. Все.

И сделала честные-честные глаза.

— Воровал? — после паузы строго спросил господин Жуй, стараясь просветить меня взглядом до самого донышка.

— А то! — не моргнув глазом, соврала я. — Как жить-то? С голоду подыхать, что ли? 

— Шустрый пацан. И хорошо, что честный, — хмыкнул главный повар. — А если на улице выжил и в приюте не пропал — значит, не дурак. 

Я затаила дыхание. Ну?

— Будешь хорошо работать, станешь человеком, — усмехнувшись, выдало начальство. — Я буду следить за тобой, понял? Если станешь воровать, лично отрублю руку и выкину вон, понял? 

— Да чего уж непонятного. — Я еще раз вытерла нос рукавом и ухмыльнулась, вспомнив собственный опыт. Нонеча — не то что давеча, поварят на кухне никто за уши не дерет и ремнем не порет, но все равно, нанимая подсобный персонал в свой ресторан, я изначально старалась обозначить все карательные перспективы. Разве что руки рубить я ни разу не обещала, но тоже умела нагнать страху. Потом, когда юные оболтусы обнаружат, что я местами очень даже добрая тетя Юля, а не только злобный дух Ю-Ю, привычка к дисциплине уже сыграет свою роль.

— Иди работай! — Мне вручили корзину с перепелиными яйцами и выдали стимулирующего пинка. — Перенесешь все вот это, — начальственный палец ткнул в отдельно стоящую груду корзинок, — во вторую кладовую и доложишь! Бегом!

Бегом так бегом… У кого бы узнать, где та вторая кладовая-то? Ладно, бой покажет.

Я никак не ожидала, правда, что бой начнется раньше, чем я добегу со своей корзиной до кухни.

— Попался, гаденыш!

Глава 7

Не на того напал. Увернуться от летящего в голову кулака было не так сложно, как удержать корзину. Если яйца разобьются, мне этот козел вертельный белым пряником покажется на фоне начальственного гнева. Может, на то и расчет? 

— Эй, ты что! — Скакать кузнечиком в узком коридоре сложно, зато орать во все горло мне никто не мешает. — Помогите! Он взбесился! А-а-а-а-а-а-а!

Главное, корзинку… корзинку под удар не подставить. Да где этот, мать его, главный повар, он оглох, что ли?! Я так ору, что меня за порталом слышно должно быть! 

— Что здесь происходит?

Оппа! Ну, я бы на этот раз упала, потому что гадский пинок в спину меня таки достал. Полетела бы птичкой, капец бы яйцам, а то и костям. Но вместо стены моя голова повстречалась с чем-то более мягким, а еще меня поймали за шиворот и подняли над полом, как кутенка. Да что ж за привычка тут у них… нехорошая! 

— Ты еще кто?

Запах горькой полыни с нотками базилика ударил в ноздри, и только тут я поняла, на кого налетела. Ах ты ж черт! А если он сейчас с близкого расстояния приглядится к моему лицу и все-таки узнает?! Я ведь даже сажей рожу намазать не успела для маскировки.

— А-а-а-а-а-а! Спасите-помогите, господин, он рехнулся и хочет ваши яйца! — С этим воплем я пихнула корзину впереди себя и сама вцепилась в спасителя, опуская голову и прижимаясь к его груди, не давая заглянуть себе в лицо. 

— Чего он хочет?! 

— Ыгх-х-х-х… — это уже бугаина, чтоб ему свои собственные яйца на бегу потерять. — В-ваша с-светлость… я… я не…

— Вот! — Я снова ткнула в герцога своей корзинкой, старательно прикрываясь ею от слишком пристального взгляда. — Яйца! Господин Жуй велел в кладовую отнести! Это ваша собственность! А он хочет отобрать! — голосом завзятого ябедника.

Мне, кажется, везет. Вполне возможно, как утопленнику, но везет. Потому что рука, державшая меня за шиворот, сначала затряслась, а потом и вовсе разжалась.

Хороший у него смех. Почти такой же приятный, как запах. Не был бы он еще герцогом и женихом, сошел бы за нормального человека. А пока надо бы ноги в руки, яйца в зубы и тикать, пока не спалили.

— Да нужны мне те яйца, гаденыш! — не вытерпел и взревел бугаина. — Тьфу! Я тебя самого поймаю, и…

— А-а-а-а, господин! Он хочет не только ваши яйца, но и меня снасильничать! — заблажила я с перепугу. А испугалась потому, что меня хоть и не трясли больше, держа за воротник, зато крепко сжали плечо, а другой рукой отстранили корзину и подняли мое лицо за подбородок. 

Одно хорошо — кое-как обстриженные лохмы от такой физкультуры давно превратились в воронье гнездо и падали на лоб и щеки, частично скрывая слишком нежный для мальчишки овал лица. Я затаила дыхание и подняла наконец глаза. Раз меня все равно рассматривают в упор, надо хоть самой глянуть, что там за жених. Чтобы в следующий раз издалека распознать и вовремя убраться с его дороги.

Первое, что бросилось в глаза, — герцог оказался возмутительно молод. По моим меркам — вообще пацан, лет двадцать — двадцать пять. Высокий, широкоплечий, с красивым чуть смугловатым лицом потомственного аристократа южных кровей и надменными темно-карими глазами. Полные губы кривятся в усмешке, четко очерченные брови чуть нахмурены — в целом вид такой, словно принц нашел в саду лягушку и теперь размышляет, как бы ее придавить незаметно, пока сказочники не набежали и не заставили его с этой амфибией целоваться.