Читать книгу "Драконий берег - Карина Демина"

Гейл Ганновер, иммигрантка, студентка Виннескийского университета, будущий ветеринар, решивший отправиться в большую поездку.

Вторая нашлась в парке.

На качелях.

Летящее платье, ленты в волосах. Туфельки на низком каблуке. Он прикрутил их к ногам леской, невидимой и прочной.

Элис Дантон. Парикмахер, приехавшая с подругами, с которыми она умудрилась рассориться незадолго до исчезновения.

Тела появлялись раз в несколько месяцев, а то и реже. Но всякий раз Чучельник устраивал настоящее представление, что не могло не остаться незамеченным.

Газеты подняли вой.

Бюро объявило награду. Подняли местных. Обратились к охотникам. Добровольцы прочесывали дороги и пустыню. Появились общественные патрули, а местные штаты были увеличены втрое. Только вот девушки продолжали пропадать.

И появляться.

Не сразу. В некоторых случаях между пропажей и появлением проходило пару лет, как с Мейси Гудрейч, которая исчезла в тридцать первом, чтобы появиться в тридцать шестом.

А главное, он не повторялся.

Места.

Композиция. Представление для всех, которое наверняка доставляло уроду немалое удовольствие. Когда все вдруг прекратилось, никто даже не понял. Месяц. Второй. Третий. Полгода тишины. И год. Заявления о пропавших по-прежнему поступали, но светловолосых девушек среди них было не больше обычного. Да и находили многих.

Газеты устали.

Появились другие новости, вроде перестрелки в Тахо или волнений среди черных. Либералы вновь сцепились с консерваторами, требуя каких-то прав, а на юге возродился Ку-клукс-клан. Пошли слухи о скорой войне, которая вот-вот вспыхнет в Европе, и о том, что Федерация тоже в нее ввяжется. Конгресс вот-вот объявит о мобилизации, и стало быть, пора готовиться к лотереям[1].

— Я даже не помню, кто первым сказал, что эта тварь сдохла. Но ведь всем понравилось. Пусть мы не нашли, однако… она сдохла. И выходит, свершилось божественное правосудие.

Миссис Ульбрехт хмыкнула. В бога она верила куда меньше, чем в науку.

— И Вашингтон велел прикрыть дело. Думаю, если бы подвернулся кто мертвый, его объявили бы Чучельником, для надежности, но те, кто был, явно не годились на роль. И мы ушли. А выходит, что он не умер, что просто залег… и продолжал убивать.

— Возможно, — трубка легла рядом с чашкой. Потом, позже, миссис Ульбрехт вычистит ее, избавив от остатков табака. Пройдется по люльке мягкой ветошью, особо остановится на янтаре, который без должного ухода имеет обыкновение тускнеть.

О трубке она заботилась с куда больше, чем о людях.

— В то же время тебе не следует всецело сосредотачиваться на единственном варианте развития событий, априори считая его правильным.

— Подражатель?

Пожатие плечами.

Невозможно.

О девушках писали, это верно, но кое-какие подробности удалось скрыть. О снятой коже. О костях, которые скрепляли проволокой. О… выкрашенных волосах и духах, которыми едва ли не пропитали одежду.

«Венецианский закат».

Дорогая марка.

Впрочем, все на них было недешевым, вот только где покупали одежду, выяснить так и не удалось. Кто-то даже предположил, что Чучельник сам ее шьет, но это было, право, чересчур.

— Или последователь, — миссис Ульбрехт поднялась, показывая, что перерыв закончен. — Идем, я покажу тебе его.

[1] До 1973 г. армия США не была контрактной и формировалась за счет призывников. Сперва проводилась регистрация всех военнобязанных лиц, после чего — лотерейный отбор. В нашем мире США провели подобную мобилизацию в 1940 г., еще до вступления во Вторую Мировую войну.

Глава 4

Девятый стол.

От прочих отличается лишь табличкой, прикрепленной на углу. А так — холодный блеск металла. Стойка с инструментом, разложенным так, как привычно миссис Ульбрехт. Здесь же — защитная одежда. Не потому, что останки представляют опасность, но из-за опасения привнести в них лишнее.

Лука без спора накидывает халат. Не застегивает — даже самые большие халаты для него тесны.

И шапочку надевает, хотя тончайшая ткань на его лысине смотрится глупо. Он берет перчатки, которые вновь же тесноваты и жмут руки. Они лишь дань порядку: миссис Ульбрехт и в перчатках не позволит ему прикоснуться к останкам.

Она ревнива.

Она совершенна в этом своем обличье. И маска скрывает ее лицо, а глаза удивительное дело, становятся огромными, выразительными.

Что до останков, то высвеченные яркими лампами, они кажутся жалкими. Темные, буроватые, покрытые не то грязью, не то жировоском, они лишь напоминают фигуру человека.

— Это определенно мужчина, в возрасте до тридцати пяти лет.

Миссис Ульбрехт берет в руки череп и поднимает к лицу. Луке кажется, что сейчас она вопьется губами в желтый рот, вытягивая душу.

Но нет.

— И он не является в полной мере человеком. Обратите внимание на выраженные надбровные дуги. И положение скуловых костей. Челюсти… в частности верхние клыки.

— Думаете…

— Полукровка. Или даже квартерон. Вряд ли меньше, иначе признаки были бы не столь ярко выражены. У чистокровных айоха верхние клыки куда длиннее, а у людей разница нивелируется. То же касается зубов мудрости. Они прорезались, тогда как…

Мужчина.

Айоха.

Полукровка. Весьма интересно

Миссис Ульбрехт вернула череп.

— Я проведу дополнительные исследования, но уже сейчас могу сказать, что он чем-то сильно разозлил вашего… Чучельника.

Это слово она произнесла с явным неодобрением.

Миссис Ульбрехт полагала, что убийцам не стоит давать имена.

Она указала на левую кисть.

— Обрати внимание, фаланги пальцев отсутствуют. Срезаны. Чем именно, скажу позже.

Лука склонился над кистью. От останков пахло. Землей. Плотью. Гнилью. Можно ставить на кон годовую премию, что на сей раз Чучельник не стал возиться с выделкой шкуры.

— Локтевая кость сломана. Лучевая — почти раздроблена, но при этом наблюдаются следы сращения. На второй руке переломы в нескольких местах, причем… — она бережно подняла остаток руки, который не соединялся с телом. — Взгляни, видишь? На плечевой кости головка сильно деформирована. Она не соответствует суставной выемке. А соединение с лучевой и локтевой костью…

Миссис Ульбрехт легонько тронула остатки тех самых локтевых и лучевых, соединенные лишь полосами высохшего мяса.

— Весьма условно. Есть ощущение, что кости растягивали. Я видела такое прежде.

— Где? — Лука подобрался.