Читать книгу "Королевские игры - Джейн Фэйзер"

- Не иначе как королева собирается спуститься к реке, - заметил Томас. - Иначе музыкантам не приказали бы играть.

- Может быть, остановимся и посмотрим? - предложила Розамунда.

- Некогда. Увидишь ее величество в Лондоне, она часто там бывает, - небрежно возразил брат.

Пришлось скрыть разочарование. Спустя милю показалась паромная переправа.

- Переедем на другой берег прямо сейчас, - распорядился Томас. - Здесь свободнее, и лошади будут меньше нервничать.

Он спешился и подвел своего мерина к воде. Розамунда и Кит сделали то же самое и остановились, наблюдая, как паромщики шестами толкают баржу от противоположного берега.

Едва судно пристало, его тут же заполнили крестьянки с детьми, мелкие торговцы с корзинами и прочий люд. Томас не стеснялся работать кнутом направо и налево - только так удалось расчистить путь себе, спутникам и лошадям. Надо сказать, что, как правило, дорогу уступали добродушно, и лишь иногда приходилось слышать грубое слово, сопровождаемое плевком под ноги - знаком особого презрения к благородным господам.

- Остановимся в таверне «Четыре лебедя», - решил Томас, когда путники вывели лошадей на берег. - Хорошее место, все артисты его любят. Там отлично кормят, да и до театров рукой подать. «Театр» и «Занавес» вообще рядом. Кроме того, в отличие от большинства гостиниц хозяин не сдает комнаты шлюхам.

Он оглянулся на сестру - та как раз села верхом, предварительно забравшись на предназначенный специально для этого ствол толстого дерева.

- Слушай внимательно, Розамунда: в городе не отходить от меня ни на шаг. Поняла?

- Поняла, - кивнула Розамунда.

Пока добрались до таверны «Четыре лебедя», от нестерпимого шума и едкого смрада сточных канав у Розамунды начала отчаянно болеть голова. К счастью, гостиница оказалась опрятным, симпатичным зданием, с четырех сторон замкнувшим уютный, вымощенный булыжником внутренний дворик. Комнаты для постояльцев располагались на втором этаже и выходили в открытую галерею, а сама таверна занимала первый этаж: из зала можно было выйти во двор. Томас не зря решил поселиться именно здесь - помимо близости к театрам, заведение могло похвастаться и близостью к улице Сизинг-лейн, где располагались личные апартаменты и канцелярия господина секретаря.

Розамунду проводили в небольшую угловую комнатку, а брат вместе с другом занял просторный номер по соседству.

- Обед будет ждать в общем зале, сэр, если не пожелаете перейти в отдельную столовую, - оповестил хозяин, отдавая ключи.

Томас с сомнением взглянул на сестру. Денег было жалко, так что они с Китом вполне удовольствовались бы таверной, однако молодой особе едва ли стоило сидеть за одним столом с неведомыми посетителями.

- Отдельную столовую, - распорядился он недовольно.

Оставалось лишь надеяться, что пребывание в гостинице ограничится парой дней.

Обед начался с жаркого из кролика, и Розамунда сразу почувствовала себя значительно лучше. Она пригубила вино и ждала, пока брат осушит первый бокал бургундского, чтобы спросить:

- А мы пойдем сегодня в театр?

- Ты не пойдешь! - отрезал Томас, разламывая кусок хлеба. - Благовоспитанной девице там делать нечего. Останешься здесь, в тишине и покое, а завтра утром отправимся на Сизинг-лейн. Если не возникнут более важные дела, то, возможно, кузен будет рад тебя увидеть.

- Но почему же мне нельзя в театр? - спросила Розамунда.

Томас и Кит переглянулись.

- Потому что это самый настоящий бордель, - пояснил Кит. - Нет ничего удивительного в том, что брат старается оградить тебя от рассадника разврата.

- Приличной женщине в театре не место, - сурово заключил Томас.

- Но я слышала, что сама королева любит смотреть пьесы.

- Только не в театре. Для нее во дворце играет особая труппа, которая называется «Слуги королевы». Актеров подбирает граф Лестер, причем ради этого смотрит и оценивает игру всех выступающих в стране артистов. Так что придворный театр не имеет ничего общего с обычным. Останешься в гостинице, и даже не пытайся переубедить нас.

Розамунда умолкла. Если брат заговорил таким тоном, спорить не имело смысла. Но если доведется задержаться в Лондоне, то, правдой или неправдой, а в театр она попадет.

Вскоре после обеда брат с другом уехали в театр. Так и не дождавшись их возвращения, Розамунда легла спать.

Спала она плохо: после сельской тишины ночной шум большого города мешал и пугал. Проснулась Розамунда на рассвете оттого, что во дворе грузчики катили по булыжникам бочки, да еще при этом громко кричали. Хлопали двери, стучали подкованные железом копыта лошадей, в галерее то и дело раздавались торопливые шаги и голоса. Дрожа от утреннего холода, Розамунда со стоном села. Голова раскалывалась, а глаза почему-то устали, словно она не спала всю ночь. Пришлось снова лечь и усилием воли заставить себя расслабиться.

Удивительно, но, несмотря на шум, пришел крепкий сон, и когда час спустя в дверь постучал Томас, Розамунда проснулась с новыми силами.

Брат заглянул в комнату:

- Давно пора вставать, соня. Если хочешь перед выездом позавтракать, то поспеши. Господин секретарь ждет нас около восьми, а неточности он не терпит.

Розамунда села.

- А воду здесь можно раздобыть? Перед встречей с августейшим кузеном неплохо бы умыться.

- Сейчас распоряжусь, чтобы принесли кувшин. Платье сумеешь надеть сама?

- Зашнуровать не смогу.

Она откинула одеяло и спустила ноги с высокой кровати. От холода по рукам сразу побежали мурашки.

- Прикажу, чтобы горничная, которая принесет воду, помогла, - сказал Томас и ушел.

Когда Розамунда спустилась в гостиную, брат сидел за столом в одиночестве и с энтузиазмом трудился над солидным куском филе. За окном еще не рассвело, и в комнате горели свечи. Окинув сестру внимательным взглядом, он удовлетворенно кивнул и произнес:

- У меня кое-что для тебя припасено. Вот, это из маминой шкатулки.

Брат запустил руку во внутренний карман камзола и положил на стол изящный серебряный ободок. В неровном мерцающем свете украшение таинственно заблестело.

- Какая прелесть! - воскликнула Розамунда и осторожно взяла подарок.

В память о матери ничего не осталось, и она не раз задавалась вопросом, куда же исчезли все драгоценности Дороти. И вот сейчас надела ободок так, чтобы он спускался на лоб и в то же время удерживал волосы, и сразу почувствовала себя взрослой элегантной дамой.

- А тебе идет, - похвалил Томас и концом ножа показал на свободный стул. - Садись завтракать.

Розамунда взяла с блюда кусок хлеба и приняла отрезанную братом порцию филе. Подцепила масло и намазала толстым слоем на хлеб.