Читать книгу "Смело мы в бой пойдем... - Борис Орлов"

Честь отдадим им воинским строем.

Смело мы в бой пойдём за Русь святую,

И, как один, прольём кровь молодую.

Русь наводнили чуждые силы,

Честь опозорена, храм осквернили.

Смело мы в бой пойдём за Русь святую,

И, как один, прольём кровь молодую.

От силы несметной сквозь лихолетья

Честь отстояли юнкера и кадеты.

Смело мы в бой пойдём за Русь святую,

И, как один, прольём кровь молодую.

До него не сразу дошло, что неизвестный пулеметчик голосит свою страшную песню по-русски. Когда же он это понял, то вдруг, с новой силой, в голову ему ударила черная злость на убийц Надежды. С нечленораздельным ревом, в котором не было уже ничего человеческого, он ринулся вперед, на ходу яростно паля из маузера. Пули ударили рядом с ним, одна ужалила его в плечо, но он успел застрелить франкиста, подтягивавшего к пулемету новый короб с лентами. Из-за разряженного «МГ» ему навстречу поднялся пулеметчик. Ненавистный китель русского офицера был весь изодран, перепачкан грязью и кровью. Левая рука была перетянута тонким брючным пояском. Ниже перетяжки висел пустой рукав, почерневший от крови. Фашист вскинул правую руку с длинным пистолетом и дважды выстрелил. Алексей качнулся в сторону и услышал как у него за спиной вскрикнул боец, получивший пулю, предназначавшуюся ему. Он поднял маузер и в этот момент русский швырнул ему в лицо разряженный пистолет. От тяжелого удара в лоб Алексей рухнул навзничь. Мимо него пробежали бойцы, торопясь захватить фашиста в плен. Затем неожиданно раздался громкий крик: «За Родину! За Кутепова!» и тяжело грохнул взрыв ручной гранаты. Над Ковалевым свистнули осколки. Фашист подорвал гранатой себя вместе с окружившими его республиканцами.

Алексей с трудом встал на ноги и подошел туда где было пулеметное гнездо. Рядом с убитым франкистом-подносчиком он остановился. Пулемётчик был молод, совсем еще мальчишка. На его кителе был приколот значок: башня московского кремля в венке из лавровых листьев. Чуть дальше валялась отброшенная взрывом полевая офицерская сумка. Как ни странно он была почти целой. Ковалев наклонился и поднял ее. Открыл. Несколько карандашей, карта с отмеченными траншеями. Фотография хозяина. Совсем ещё сосунок — не больше двадцати пяти лет. Фашист был снят вместе с несколькими франкистскими офицерами, они радостно улыбались в объектив. Рядом со снимком обнаружилось незаконченное письмо. «Милая моя, бесценная моя Наденька! Здравствуй. Я получил твое письмо и сразу же отвечаю. Мы прекрасно устроились, испанские товарищи нам во всем помогают. Я нахожусь на совершенно безопасной должности офицера связи при военном советнике одной из дивизий, так что не волнуйся за меня…»

Алексей уронил письмо и стоял в задумчивости. Почему он не сдался? Проклятый фанатик…

…Они так и не смогли взять проклятую Гору Ангелов. Из тыла к франкистам подошли на помощь чертовы русские танки. На следующий день, когда генерал Лукач вновь послал свои батальоны в атаку, навстречу им рванулись низкие, приземистые танки с ненавистной молнией на броне. Фашисты расстреляли и раздавили начавшееся наступление, уничтожив до батальона пехоты и почти всю артиллерию бригады. 12-й бригаде пришел приказ отступать…

Их перебросили в район Университетского городка. Там кипели упорные бои, танки франкистов рвались к Мадриду. Республиканцы били их из засад, тщательно маскируя пушки и открывая огонь в самый последний момент, забрасывали в упор бронированные чудовища гранатами, динамитными шашками и бутылками с бензином. Какой-то остряк окрестил эти бутылки по имени русского консула при генерале Франко «Молотовским аперитивом» и теперь их только так и называли. Появились и первые герои — истребители танков. Алексей лично уничтожил один итальянский танк: к русским присоединились итальянцы. Итальянские танки были слабее русских и Ковалев к своему стыду испытывал какую-то гордость от того, что оружие его Родины оказалось лучше. Впрочем, гордость эта быстро проходила, стоило лишь встретится с «соотечественниками» на поле боя. Русские «добровольцы» дрались особенно яростно. Иногда республиканцам удавалось просочиться в районы, занятые фашистами и тогда ненавистные русские Т-26 короткими внезапными бросками отсекали и уничтожали пехотные группы. Такие операции дорого обходились республиканцам, и всякий раз, когда из атак приносили новых и новых убитых, Алексей сжимал кулаки, давая страшную клятву расплатиться с фашистами за все.

Война в Испании все больше и больше отличалась от той, которую предполагало руководство Коминтерна. Вначале казалось, что неорганизованный мятеж нескольких армейских частей совсем скоро будет подавлен, и Испания станет первым в мире государством, власть в котором по праву возьмут рабочие и крестьяне. Ведь армия Испании была так слаба, а помощь Коминтерна так огромна! Ковалев сам обеспечивал доставку более чем миллиона фунтов стерлингов в распоряжение правительства Кавальеро. В Испанию могучим потоком хлынуло самое современное оружие и тысячи, десятки тысяч добровольцев. Весь мир считал, что еще немного, еще одно, последнее усилие и мятеж генерала Франко станет достоянием истории.

И в этот момент к Франко пришла помощь. Маша как-то спросила: почему же франкисты одерживают победу за победой если республиканцев больше и вооружены они лучше.

— Понимаешь, Машенька, — ответил Алексей, — у нас люди — настоящие герои, но, к сожалению, они не солдаты. К Франко приехали профессиональные солдаты, палачи и убийцы, которых прислали фашисты всех стран. Они ограбили свои народы, собрали огромные богатства и сумели вооружить своих наймитов отличным и современным оружием. Здесь настоящие армейские части из Германии, Италии и России, — он скривился, произнеся ненавистное имя своей родины. Маша почти не знала России. Для нее, уехавшей с родителями в Англию в начале двадцатых, отчизна была чем-то далеким и не настоящим.

Ковалев кривил душой, он-то точно знал, что кроме итальянцев, действительно приславших нормальный экспедиционный корпус, немцы и русские отправили только добровольцев. Правда, эти добровольцы были офицерами-профессионалами, но это все-таки были добровольцы, фанатичные и упрямые. Помолчав он продолжал:

— Конечно, мы все равно победим, ведь наша победа предопределена марксизмом-троцкизмом. Но эта победа будет нелегкой, — он снова замолчал, а потом продолжил уже другим голосом, — и будет стоить многих жертв. Я знал многих из тех, кто заплатил за будущую победу самую дорогую цену…

— Товарищ Ковалев, — голос Маши дрожал и прерывался, — я знаю. Я все знаю. Мне рассказывали про вас… про вашу невесту… извините…

Она умолкла и отвела глаза, боясь бередить старую рану.

Алексей мягко приобнял ее за плечи:

— Товарищ Левина, все в порядке… — он замялся, пытаясь подобрать подходящие слова. Ему хотелось сказать этой милой девушке, что былую потерю заслонила новая любовь, которая народилась и крепнет в его сердце, что он, впервые за пять лет, осознал, что со смертью одного человека жизнь других вовсе не заканчивается; но, не найдя нужных слов, опустил голову и умолк окончательно.