Читать книгу "Клуб - Такис Вюргер"

Один из учеников спел «Песню вечерней звезде» Вагнера и песню Герберта Грёнемайера. Директор школы сидел передо мной, и я видел, как он сделал заметку у себя в блокноте, чтобы не забыть сказать руководителю хора, что подобного рода музыка не совсем подходит для церкви. Когда он произносил речь, то процитировал Евангелие от Марка и упомянул Лотара Кёнига, иезуита и бывшего ученика колледжа Иоханнеса, который боролся в рядах Сопротивления против национал-социалистов. Директор сказал, что Лотар Кёниг должен стать образцом для всех нас, что он действовал в подполье до конца войны против нацистов. Что ценностями колледжа Иоханнеса являются собственная инициатива и гуманитарное мышление.

В библиотеке интерната была книга, описывающая жизнь всех известных выпускников колледжа. Главу о Лотаре Кёниге я прочитал еще зимой, когда нас занесло снегом. Кёниг планировал застрелить Гитлера выстрелом в затылок из снайперской винтовки на партийном съезде в Берлине, но был предан и сослан в концентрационный лагерь во Флоссенбурге. В 1946 году он умер от туберкулеза.

После окончания церемонии я обнял отца Геральда, взял свой чемодан и пешком ушел из интерната. Остальные ученики моей школы проезжали мимо меня в машинах, в то время как я шел по дорожному серпантину до ближайшей деревни. Я чувствовал себя так, словно у меня в горле ослабевал спазм, который так долго сжимал его, что начал восприниматься как нечто вполне нормальное. В итоге я заплакал. Я не стал вытирать слезы, и мне было наплевать, что мои одноклассники видели, как я реву, и сигналили мне.

Ее машина ехала вверх по улице, это был небольшой арендованный автомобиль, что меня абсолютно не интересовало, потому что главным было то, что она была здесь, чтобы забрать меня к себе. Она, правда, опоздала немного, но один час не имел никакого значения, когда ты ждал этого целых три года.

Алекс была одета в черную кожаную куртку, на шее у нее был шелковый платок. Она притормозила рядом со мной на проселочной дороге и открыла дверь машины со стороны пассажира.

– Поздравляю, дорогой Ханс! – сказала она.

– Ты приехала, – ответил я.

Мы поехали по проселочной дороге. Я не знал, что сказать, наслаждался обоюдным молчанием и испугался, когда Алекс внезапно начала говорить:

– Твоя учеба начинается через пять недель.

– Что?

– Я все уладила.

Я хотел было рассердиться, но вместо этого обрадовался.

– Почему я? – поинтересовался я после того, как понял, что в своем молчании она была лучше меня.

– Я доверяю тебе, – сказала Алекс.

Через какое-то время она добавила:

– Ты даже не представляешь, как ты мне нужен.

Мне было восемнадцать, и последние три года я мечтал о каком-нибудь приключении, которое избавило бы меня от скуки повседневности.

– Я согласен, – произнес я тихо, но отчетливо.

За четыре с половиной недели до начала учебы мы вместе с Алекс улетели в Англию, и я уже в первый день нашего пребывания там пожалел о том, что так рано приехал. В колледже еще никого не было, только докторанты и пара студентов из Пакистана, от которых пахло пряностью карри и которые запускали сделанные своими руками вертолеты во дворике часовни. Мне досталась небольшая комнатка с низким потолком, сквозь окно дул ветер, а камин был замурован.

Алекс до начала моей учебы пришла ко мне в комнату лишь однажды, протянула мне руку и сказала, что знает докторантку, которая могла бы мне помочь, и что я должен встретиться с ней в первый четверг на первой учебной неделе в восемь часов вечера на мосту за Тринити-холлом.

– Как ее зовут? – поинтересовался я.

– Она сама тебе скажет, не переживай, – сказала Алекс и ушла.

Чуть позже я написал ей письмо и позвал прогуляться. Пару дней я надеялся, что она проведет мне экскурсию по городу и пригласит на кружечку пива, но сейчас я понял, что это была всего лишь наивная детская надежда. Она ничего не ответила на мое письмо.

В следующий четверг я пришел на встречу с докторанткой на двадцать минут раньше назначенного времени. Я поднялся на пахнущий водорослями мост через реку Кам и прислонился к перилам. От этого на моей куртке остались зеленые следы, но мне было все равно.

На девушке был пуловер с капюшоном и обрезанными рукавами. Я приметил ее сразу, было видно, что она знала, кто я, и уже ждала меня.

Она пару раз прошла мимо меня по мосту. Я смотрел на воду и делал вид, словно не заметил ее, потому что не решался с ней заговорить.

– Ханс?

У нее был мягкий голос. Я обернулся. От нее пахло мылом и чем-то еще, наверное, мятными конфетами. Ее ресницы были длинными, а волосы светлыми. Я подумал, что если бы она сейчас засмеялась, то у нее на щеках появились бы ямочки. Но она не смеялась.

Она была не толстой, а какой-то мягкой, по крайней мере, так она выглядела. Я представил себе, что даже ключицы у нее были мягкими. У нее отсутствовали острые черты лица, встречающиеся часто в британском высшем обществе.

– Давай прогуляемся немного, – предложила она.

Мне было неприятно, что я не знал, кто эта девушка.

Солнце должно было уже вот-вот исчезнуть. Мы шли по переулкам, с двух сторон ограниченным толстыми стенами колледжа. Они были настолько высокими, что даже днем свет в переулках оставался немного тусклым. Девушка вывела нас на дорогу, по которой мы мимо туристов дошли к берегу реки Кам. Я шел за ней и никак не мог оторвать взгляд от ее плеч, когда ее пуловер без рукавов время от времени соскальзывал с них. Ее мускулы выглядели так, словно она привыкла к тяжелой работе.

Когда мы дошли до поля, расположенного за городом, и остались одни, она начала говорить. Звучало так, словно она заучила этот текст наизусть.

– Я могу помочь тебе вступить в клуб Питта, – произнесла она.

Она говорила без остановки, жадно вдыхая воздух в перерыве между словами. Она сказала, что один из членов клуба должен внести мою кандидатуру в список. Он должен вписать мое имя в книгу, которая лежит в холле при входе в клуб, а остальные члены клуба могут проголосовать за меня, поставив свою подпись. В итоге комитет решает, кого следует принять в клуб. Все это меня не интересовало.

Она сказала, что для меня очень важно выглядеть так же, как члены клуба, и посмотрела на мои кеды. И еще я должен был научиться тому, как члены клуба общаются с женщинами. Она пообещала мне организовать приглашение на вечеринку и…

Я остановился:

– Почему у тебя такие плечи?

Она остановилась в паре шагов от меня. Она была немного выше меня. Я впервые посмотрел ей прямо в глаза.

Косметики на лице не было.

– Что?

Я опустил глаза и замолчал.

– То, что я тебе рассказала, гораздо важней моих плеч. Ты понимаешь? В этом клубе есть преступники, – произнесла она.