Читать книгу "Рыцарь - Биби Истон"

– Боже! Я знаю, в чем проблема! Биби! А что, если у Ланса есть подружка???

Смех замер у меня в горле, и Джульет, увидев мою реакцию, тоже затихла. Единственным звуком, оставшимся от нашей возни, был тихий скрип качающихся пружин. Я судорожно перебирала в голове все свои разговоры с Лансом в поисках каких-нибудь пропущенных признаков его подружки.

Как может у такого крутого парня не быть подружки? Я уверена, она какая-нибудь модель тату, или танцовщица экзотических танцев, или шпагоглотательница на ярмарке.

– Я могу у него спросить. – Джульет с сочувствием смотрела на меня своими черными миндалевидными глазами, густо обведенными черной подводкой, чтобы скрыть тот факт, что она повыдрала себе почти все ресницы. Она и брови тоже почти все повыдрала и закрашивала их тем же черным карандашом, а еще у нее было несколько залысин на затылке. Но об этом никто не знал, кроме меня.

– Нет! Господи, ты что! Даже не смей!

– Точно? – Джульет села, раскинув по плечам длинные черные волосы. – А что, если у него все же есть подружка? Разве ты не хочешь это узнать?

– Да… Нет… Не знаю! – Я инстинктивно протянула руку и вытащила из ее волос сухой листок. Мне всегда так хотелось иметь длинные прямые волосы. Как у моих Барби. Барби были стандартом красоты, на котором я выросла, а я была ну совсем не похожа на этих сволочей. У меня были рыжеватые, волнистые и тонкие волосы, которые отказывались расти ниже плеч. Кожа была покрыта коричневыми веснушками и шрамами, потому что я все время куда-то падала и меня кусали все дурацкие собаки, которых я просто должна была погладить. И у меня не было никаких телесных выпуклостей, как у Барби. Вообще никаких проклятых изгибов.

Крошечный рот Джульет изогнулся в зловещей усмешке:

– Я завтра же у него спрошу.

– Нет! – завизжала я. – Нет! Я сама! Я сама! Пожалуйста, ничего не говори ему!

– Ты собираешься спросить Ланса Хайтауэра, есть ли у него подружка? Да не плети!

– Да! Я клянусь!

Джульет сделала большие глаза, и тут мы услышали безошибочное чихание и треск приближающегося старинного «шевви».

– Я так понимаю, на обед ты не остаешься.

Джульет так просияла при виде подъезжающего к нашему дому автомобиля, как будто это был белый лимузин с обручальными кольцами на крыше. На самом же деле это был старый потрепанный «Корвет» 1980 года с мигающими фарами, такая классическая спортивная машина, кричащая: «Охотник за девочками».

Уж я-то знала. Мой отец, посвятивший жизнь пьянству, игре на гитаре, паранойе, обсессии на новостях и чистке оружия, научил свою единственную дочь всему, что сам знал об американских крутых машинах. К двенадцати годам я могла назвать марку, модель и год выпуска любой американской спортивной машины. Кроме этого, я могла сказать, что 1980 год был дерьмовым годом для «Корветов». После бензинового кризиса 70-х они как раз в этом году выпустили новый малообъемный двигатель, который не мог въехать на гору без того, чтобы кто-нибудь не подталкивал его сзади.

Машина была старой, но не такой, как взрослый мужик, сидящий за рулем. Я понимала, что Джульет положена доля отеческого внимания, но Господитымойбоже.

Хоть я и кривилась на его облезлую бородку и обвислые джинсы, Тони не был так уж плох. Ну, в смысле он всегда был страшно рад видеть Джульет, и это, наверное, было мило, и он всегда с готовностью подвозил нас куда-нибудь, и это было удачно, потому что я жила так далеко от нашей школы, что туда даже не ходил автобус, на котором я могла бы ездить.

Единственной причиной, по которой меня вообще записали в Старшую Школу Персикового Округа, было то, что моя мама преподавала там искусство в начальных классах. Когда я была маленькой, она решила, что будет суперудобно брать меня с собой на работу вместо того, чтобы отдавать меня в начальную школу по соседству, – и наверняка до сих пор жалела об этом решении. Я вечно влипала в какие-то неприятности, пролезая в классы других учителей и воруя там рисовальные принадлежности, которыми потом раскрашивала свои волосы, напоминая Радужного Пони.

Спустя десять лет я все еще ходила в ту школу, только теперь уже в старшие классы, которые заканчивались на два часа раньше, чем уроки в начальной школе. Без автобуса, на котором можно было бы вернуться домой, у меня были следующие варианты: а) проводить остаток дня, сидя на тротуаре в ожидании, пока мама подберет меня, б) подделать записку и поехать на автобусе к кому-нибудь в гости и в) поехать домой с Джульет и Тони на его уродской машине.

Пойти в школу пешком даже не рассматривалось. Я однажды попробовала. Я приперлась туда через час, вся взмокшая, с натертыми ногами и обожженная солнцем до черноты. Пять километров – это гораздо больше, чем кажется, если идти надо в горку и ты тащишь на себе книжек больше собственного веса.

Мы с Джульет вышли из леса и распрощались. Я крепко обняла ее и помахала Тони, прежде чем уйти в дом.

Наш дом больше напоминал коробку, чем нормальный дом. Четыре стены и простая А-образная крыша – ни террасы, ни балконов, ни завитушек. И, что было важнее всего для моих родителей, – никаких соседей.

Мои родители любили курить траву и даже выращивали ее на заднем дворе, так что чем меньше вокруг народу, тем лучше. Я лично этого не понимала. Мы с Джульет несколько раз пробовали покурить, но я становилась от этого просто тупой и сонной. Так что я предпочитала диетические таблетки.

– Би-и-иБи-и-и-и-и-и! – закричала мама из кухни. Там орало старенькое радио, и она помешивала что-то на плите. – Я приготовила ужин! Ты голодная?

Я подошла к кухонной двери и оперлась о косяк.

– Не особенно, – соврала я. – Я лучше пойду в душ и потом сделаю уроки.

Мама повернулась ко мне с виноватой улыбкой на веснушчатом лице.

– Ну, может, оно и лучше. У нас кончилось нормальное молоко, – хихикнула она. – Так что я взяла вместо него миндальное, а оно оказалось с ванилью. – Она рассмеялась, но я все еще ждала продолжения шутки.

– А что тут плохого? Что ты готовила?

– Суп из тунца! – Она так расхохоталась, что у нее брызнули слезы из глаз. Глотая воздух, она еле могла говорить в промежутках между приступами смеха: – И он… на вкус… как дерьмо!

Папа использовал паузу, чтобы прокричать мне из дальней комнаты, где он, судя по всему, употреблял свой ужин в жидком виде:

– Он на вкус такой, как будто кто-то сунул дохлую рыбу в молочный коктейль и вскипятил его!

Я подавилась смешком, пока мама, согнувшись пополам, хохотала так, что слезы градом текли по ее веснушчатым щекам прямо в длинные, прямые рыжие волосы.

Гадство.

Когда приступ прошел, мама обхватила меня за плечи, поцеловала в макушку и сказала:

– Детка, если хочешь, я закажу тебе пиццу. – И снова начала хихикать.