Читать книгу "Бездорожье - Инна Шаргородская"

Кароль пожал плечами.

– Такой гарантии я дать не могу. Клементина сейчас – заложница. В случае применения силы… надо ли продолжать?

Идали стиснул зубы. Задумался.

Да уж, тут какое решенье ни прими, всюду клин…

Диона зашипела и выпустила когти, впившись ими в ногу Раскеля.

Тот дернулся. Но гладить ее против шерсти не перестал.

– Тихэс, чаёри, – шепнул он, как шептал, должно быть, в другое время и в другом месте норовистой кобылке. «Тихо, девочка»… – Ничего худого я не делаю. Силой с тобой делюсь.

Диона втянула когти. Постаралась расслабиться.

Спасибо ему, конечно, но…

«Зачем?» – спросила она.

Нет, чего опасался Идали Хиббит, она, разумеется, поняла. Только вот причины для этих опасений не видела, поскольку настоящей личности ее на самом деле не могли повредить никакие чары. И то, что происходило с ней сейчас – усиление кошачьей составляющей, если можно так выразиться, – свидетельствовало как раз о том, что начал свою работу защитный механизм, укрывая, как бы «окукливая» главное…

Раскель перебил ее рассуждения непочтительным хмыканьем.

«Может, так и есть», – сказал он уже мысленно. – «Но хорошо бы ты себя совсем не забыла. К кому пойдешь за помощью, если до Налачи Бахт не доберешься? То есть до универсуса?… Можешь и своих забыть, кто такие!»

«Не забуду», – ответила Диона, не слишком, впрочем, уверенно. В конце концов, таких чар на нее еще не накладывали.

«Вот именно», – снова хмыкнул Раскель в ответ на ее последнюю мысль. И бросил в сторону братьев Хиббитов косой взгляд. – «Я тебя, между прочим, расколдовывать не стану, что бы они там ни решили».

«Почему?»

Ответ она на самом деле знала, и Раскель промолчал. Попросту замкнул от нее свои мысли.

Диона прикрыла глаза.

Увидела милый, манящий огонек, где-то справа от себя, и заворочалась под наглаживавшей ее рукой, пытаясь повернуться в ту сторону. Раскель не препятствовал, наоборот, помог…

Она – единственный проводник. Поводырь, как выразился черный магистр. Без нее они будут здесь блуждать вечность. Это домой своего неверного слугу демон отпустил – потому, конечно, что там его поджидал последний, решающий удар. Но вот подпустить к себе снова…

Да, наверно, лучше ей пока оставаться кошкой.

Ведь, став собой, она перестанет видеть этот огонек. Попадет в то же положение, что и остальные. А сможет ли вызвать помощь… наверняка не сказать. Ибо только для ее теперешних, кошачьих глаз открыта во всех своих хитросплетениях истинная энергетическая конструкция этого мира. Сплошь бутылки Клейна вперемешку с лентами Мебиуса. Лабиринт-калейдоскоп, где то и дело меняются местами тупики, проходы, повороты и выходы. В которых глохнет всякий зов и увязает всякая сила…

Что откроется ее настоящему взору? – неизвестно. Сможет ли пробить этот лабиринт направленный луч, даже если ей и удастся войти в нужное состояние? – уверенности нет ни малейшей…

* * *

На вопрос, были это ее собственные мысли или же продиктованные демоническими чарами, ответить Диона затруднилась бы.

Не знал этого и Раскель.

Желание ее остаться кошкой было вроде бы на руку им всем. Но отчего-то, следя за дальнейшими размышлениями Дионы, радости он не испытывал, только хмурился.

Вправду, что ли, в этом странном месте все так путано и хитро? И настолько безнадежно?…

Судя по лицам братьев Хиббитов, когда те подошли к нему наконец, насовещавшись, принятое ими решение обоих тоже не радовало.

Раскель покачал головой и, не горя желаньем узнать, что победило – расчет или гуманность, равно грозящие неприятными последствиями, – коротко сказал:

– Сама не хочет чары снимать.

Услышав это, братья явно испытали облегчение.

Правда, тут же и посуровели.

– Но… – начал Кароль.

– Она думает, что с ней все будет в порядке, – хмуро объяснил Раскель. – И не уверена, что сможет вызвать своих. Хочет довести нас до места. Если что, я там ее расколдую. А пока можно помочь своей силой. Я уже поделился. Потом и вам покажу, как это делается.

– Да мы, поди, и сами кое-что знаем, – не без яда в голосе проворчал Идали. – Раз так… вставай, стажер, двигаться пора!

К этому времени и здесь успело стемнеть. Луна не вышла, мрак среди развалин воцарился – хоть глаз коли.

На магическое освещение сил они решили не тратить. Наломали сучьев с ближайшего мертвого дерева, соорудили на скорую руку что-то вроде факелов. Подпалили их и тронулись, лавируя меж уличными завалами, в путь – в сторону огонька Дионы.

– Готовьтесь к землетрясению, – предупредил Идали, – кто как может. А еще лучше – к любой неожиданности…

Диона поворочалась немного за пазухой у Раскеля, досадуя на медленность нынешнего передвижения, потом затихла. Думать перестала, отдавшись любованию своею путеводной звездой.

И Раскель остался наедине с собственными мыслями, которые постарался надежно укрыть от всех.

Братья шли впереди, поэтому взгляд его поневоле упирался то и дело в спину Идали Хиббита.

Служителя тьмы.

Мужа светлой девы.

Счастливого соперника…

Уму непостижимо было, что именно она в нем нашла.

Красавцем не назовешь. Ни ростом, ни статью не удался. И умом не богат, похоже, если согласился променять волю вольную на службу какому-то хозяину. Хоть бы тот его и золотом усыпал по маковку.

Что слаще воли?… Быть самому себе владыкой, не служить никому. Гулять по свету. Делать что хочется…

«А разве ты никому не служишь?» – вопросил вдруг какой-то вкрадчивый голосок из глубин его существа. – «Не исполняешь приказаний отца?»

«На то он и отец», – возразил Раскель. – «Имеет право сыну приказывать!»

«Но ты боишься его сильнее, кажется, чем этот гаджё – своего хозяина?»

«Ну… может быть», – вынужден был признать Раскель.

В храбрости счастливый соперник его, пожалуй, и впрямь превосходил.

Долго собирался, правда, но все-таки пошел против демона. И даже сдаться сейчас решил не из страха за себя. А ради жены…

Но ведь он, Раскель, тоже посмел ослушаться отца!

«Сравнил», – насмешливо сказал голосок. – «Какого-то цыганского барона и демона!»

«Отец силен», – сумрачно ответил Раскель. – «Он не «какой-то». Я б посмотрел, кто кого, окажись он на моем месте, когда дойдем…»

«Дойди сперва», – мерзко захихикал голосок. – «Оно тебе надо вообще, если хорошенько подумать? Спасти красавицу, чтобы отдать ее счастливому мужу? А самому что – спасибо, которое она скажет?»