Читать книгу "Джентльмен с Медвежьей речки - Роберт Говард"

Толпа снова завопила, и с противоположной стороны под канаты полезли какие-то люди – Маквей сказал, что это парни из Гунстока. Один был одет вроде меня, и я не видел зрелища более потешного: уши его болтались капустными листьями, нос расплющен в лепешку, а гладко выбритая голова блестела, как только что отлитая пуля. Он уселся в углу напротив.

Через минуту в квадрат ринга выскочил худосочный человечек и, размахивая руками, закричал:

– Внимание, джентльмены! Вы все в курсе события, по поводу которого здесь собрались. Мистер Бэт О'Тул, будучи проездом через Гунсток, заявил, что побьет любого, кто осмелится бросить ему вызов. В ответ Томагавк, решил раскошелиться и пригласил мистера Брузера Макгорти, по счастью, застрявшего в Денвере на пути в Сан-Франциско. – И он ткнул пальцем в мою сторону. Все разом загалдели, и пальба в воздух возобновилась с новой силой. Меня прошиб холодный пот. А человечек между тем продолжал:

– Бой будет проходить по правилам Лондонского клуба боксеров, принятым в любом цивилизованном обществе: голые кулаки; раунд прерывается, если один из противников сбит с ног или послан в нокдаун. Если после нокаута при счете десять противник не сможет принять стойку, он считается проигравшим. Это говорю вам я – Юкка Блейн, выбранный рефери за то, что сам я родом из Рваного Уха и потому лицо незаинтересованное. Джентльмены, вы готовы? Бокс!!!

Маквей сдернул с меня халат и толчком в спину отправил в центр ринга. Я чуть не умер от стыда, но вовремя заметил, что тот, напротив, которого они назвали О'Тулом, имеет на себе не больше моего. Он приблизился и протянул мне руку, как бы для рукопожатия, и я протянул ему свою. Мы пожали руки, и тут же, без всякого предупреждения, он нанес мне сильнейший удар левой в челюсть. Впечатление было, как от удара копытом. Я взбрыкнул ногами в воздухе и грохнулся оземь, О'Тул гордой поступью отправился в свой угол, а его болельщики из Гунстока начали вопить, плясать и тискать друг друга в объятиях. Парни из Томагавка, наоборот, рычали в усы и нервно сжимали рукоятки кольтов. Маквей с помощниками влетели на ринг, и не успел я встать на ноги, как парни оттащили меня в угол и принялись поливать водой.

– Тебе сильно досталось? – перекрывая шум толпы, крикнул Маквей.

– Разве нормальный человек может ударить другого первым? – недоуменно спросил я его. – Он застал меня врасплох, иначе я бы не упал. Я и не думал, что он собирается меня ударить. Никогда еще не играл в такие дурацкие игры.

Маквей выронил полотенце, которым хлестал меня по лицу, и побледнел.

– Ты разве не Брузер Макгорти из Сан-Франциско? – заорал он.

– Нет. Меня зовут Брекенридж Элкинс, с Медвежьей речки, что в горах Гумбольдта. Я пришел на почту за письмом для папаши. Он впился в меня убийственным взглядом и зашипел прямо в ухо:

– Но ведь возница описал нам одежду. Все совпадает!

– Мою одежду стащил индеец, – объяснил я ему, – и мне пришлось позаимствовать новую у первого встречного. Может быть, это и был Макгорти?

А тут еще Кирби подошел с ведром воды и спрашивает:

– В чем дело? Пора начинать второй раунд.

– Мы пропали! – застонал Маквей. – Это не Макгорти. Этот чертов телок пришил Макгорти и обобрал его!

– Нам всем крышка! – в свою очередь возопил Ричарде с ужасом. – Ребята поставили на него все монеты, какие, только нашлись в Томагавке. Они доверились нам, даже не взглянув на бойца! Нам теперь вовек не отмыться! Что делать?

– Ничего, – говорит Маквей, – он продолжит бой и, черт возьми, еще покажет, на что способен, – а сам достает кольт и тычет дулом мне в ребра. – А повесить его мы успеем и после поединка.

– Но он же не умеет боксировать! – воскликнул Ричарде.

– Неважно, – говорит Маквей.– На карту поставлена честь нашего города. Томагавк обещал выставить бойца против О'Тула, и он…

И тут меня осенило:

– Так у нас здесь что – драка?

Маквей издал слабый стон, а Кирби потянулся за кольтом, но в этот момент рефери объявил начало второго раунда. Я вскочил на ноги и помчался к О'Тулу. Так вот в чем дело! Им нужна драка! Прекрасно! Они ее получат. Болтовня насчет правил, вопли толпы и кулаки О'Тула совершенно сбили меня с толку, и потому я поначалу никак не мог уразуметь, что же от мен требуется. Я подскочил к О'Тулу и ударил, но тот увернулся, и не успел моргнуть глазом, как заехал мне кулачищами и в живот, и в нос, и в глаз, и в ухо. Хлынула кровь, и толпа заревела от восторга. А мой противник, совершенно ошарашенный, вылупился на меня и проскрежетал:

– Какого черта! Почему ты не падаешь?

Я выплюнул полную горсть крови. Затем, воспользовавшись общим замешательством, крепко обхватил торс врага и, добравшись зубами до уха, с упоением принялся его грызть. Враг взвыл, словно подстреленная рысь. Тут же подлетел Юкка и попытался оторвать меня от О'Тула, но я изловчился и хорошенько шлепнул его по шее, чтобы не мешал. Рефери вскрикнул и юлой отлетел к веревкам.

– Прекратить бой! – заорал он. – Фол!

А Кирби внятно произнес, поигрывая кольтом:

– Ты, придурок! Если получишь хотя бы еще один фол, я тебя шлепну на месте! Тем временем О'Тул сумел-таки от меня отлепиться и, не мешкая, припечатал костяшками в челюсть. Я почувствовал, что самообладание начинает мне изменять. Вдобавок ко всему он крикнул:

– Эй, ты, увалень! Если хочешь превратить честный бой в уличную потасовку, валяй – не стесняйся! Какого черта! Я тоже вышел не из института благородных девиц! После чего он лягнул меня в пах и потянулся лапой к уху. Но я цапнул его за большой палец и начал основательно пережевывать. О'Тул заверещал, точно под угрозой оказалось его мужское достоинство. Он едва не оглушил меня вконец, и, чтобы прекратить шум, я бросил его на землю и потоптал немножко ногами. К этому моменту толпа уже совершенно обезумела. И тут из самой гущи раздался выстрел. Пуля, не задев тело, разорвала мой шелковый пояс, и я почувствовал, как штаны предательски заскользили вниз. Я тут же ухватился за них обеими руками. Увидав, что мне уже не до него, О'Тул поднялся и, окровавленный, истекая красной слюной, бросился на меня. Я не решился отпустить штаны, и чтобы избежать столкновения, развернулся и в наклоне выбросил вверх ногу. Удар пришелся пяткой в челюсть. Парень кувырнулся в воздухе, но, задев головой землю, рухнул всем телом и остался лежать – неподвижный, с ногами, запутавшимися в веревках. Это называлось, как потом мне сказали, чистый нокаут. Оставался пустяк: выяснить, жив ли он еще.

Над толпой гостей прокатился рев: Не по правилам!, и в мгновение ока обе стороны ощетинились оружием. Жители Томагавка вопили, что никаких нарушений не было, и поединок выигран честно, а выходцы из Гунстока осыпали меня угрозами и проклятиями, пока, наконец, кто-то не выкрикнул: Пусть решает рефери!

– Правильно! – согласился Кирби. – Уж этот знает, что наш парень выиграл в честном бою. И пусть попробует не согласиться – я ему башку оторву!