Читать книгу "Девочка, которая пила лунный свет - Келли Барнхилл"

– Ух ты! – сказал Фириан. Он сидел на плече у Сян и с интересом смотрел, как малышка сучит ножками и гулит. – А мне она нравится.

Фириану не разрешалось подходить к девочке. Сян объяснила, что так надо для безопасности обоих. Брызжущая магией девочка была подобна спящему вулкану, мощь, жар и сила которого со временем станут расти и однажды могут прорваться наружу в самый неподходящий момент. Сян и Глерк, в общем, не боялись магических всплесков (Сян – потому что была искусной ведьмой, а Глерк – потому что он был старше магии и не занимался такими глупостями), так что им беспокоиться не приходилось. А вот Фириан никакой защиты не имел. Кроме того, с ним часто приключалась икота. И икал он обычно огнем.

– Не подходи к ней близко, Фириан, милый. Встань за спиной у тетушки Сян.

Спрятавшись за занавесом из вьющихся седых волос ведьмы, Фириан рассматривал девочку со смесью испуга, зависти и тоски.

– Хочу с ней поиграть, – заныл он.

– Поиграешь еще, – успокаивающе сказала Сян, взяла девочку на руки и дала ей бутылочку. – Просто я не хочу, чтоб вы сделали друг другу больно.

– Я не буду делать больно! – возмутился Фириан. Потом чихнул. – Кажется, у меня аллергия на этого ребенка, – сказал он.

– Нет у тебя никакой аллергии, – пророкотал Глерк, и тут Фириан чихнул, и на затылке у Сян расцвел язык яркого пламени. Ведьма даже не вздрогнула. Одно движение век, и огонь превратился в пар, унося с собой заодно несколько пятен от срыгнутого молока, которые она до сих пор не удосужилась отстирать.

– Будь здоров, милый, – сказала Сян. – Глерк, не мог бы ты сводить Фириана погулять?

– Я не люблю гулять, – сказал Глерк, но Фириана забрал.

Глерк шел не спеша, а Фириан носился у него за спиной туда-сюда, вверх-вниз, словно обезумевшая бабочка-переросток. Первым делом Фириан решил собрать букет цветов для малышки, однако, поскольку он то и дело икал и чихал, всякий раз выпуская при этом пламя, цветы превратились в угольки. Впрочем, Фириан этого даже не заметил. Он засыпал Глерка вопросами.

– А когда малышка вырастет, то станет такой же великаншей, как ты и Сян? – спрашивал он. – Ну, должны же быть на свете еще великаны. В смысле в мире. Не здесь, а где-то еще. Ой, Глерк, как я хочу увидеть мир где-то еще! И всех великанов в мире, и всех-всех, кто больше меня!

Как ни возмущался Глерк, ведьма не спешила развеять странные представления Фириана, касавшиеся мироустройства. Дракончик был размером с голубя, однако упорно считал, что многократно превосходит ростом обычного человека и что поэтому ему нельзя приближаться к людям, ведь если они его увидят, то мир охватит паника.

– Сын мой, – сказала его исполинская мать в последний миг, прежде чем закрыть своим телом жерло извергающегося вулкана и навсегда покинуть этот мир, – ты узнаешь свое предназначение, когда настанет час. Ты великан и будешь великаном на сей земле. Всегда помни об этом.

Фириан решил, что все понял правильно. Вне всякого сомнения, он – Большущий-Пребольшущий. Об этом Фириан напоминал себе каждый день.

Это продолжалось пятьсот лет, и все пятьсот лет Глерк тихо кипел.

– Этот ребенок вырастет таким же, как и все остальные люди, – уклончиво заметил Глерк. Когда же Фириан вцепился в него с расспросами, Глерк залег в болотце, где росли большие белые цветы, закрыл глаза и сделал вид, что спит, а там и вправду уснул.

* * *

РАСТИТЬ РЕБЕНКА – с магией или без – всегда непросто: плач, колики, непрестанные сопли да навязчивое стремление сунуть в слюнявый ротик какую-нибудь мелкую гадость.

А еще шум.

– Ну пожалуйста, ну наколдуй, чтоб она замолчала! – упрашивал Фириан, когда новизна впечатлений прошла и к ребенку все привыкли. Сян, конечно, колдовать отказывалась.

– Нельзя использовать магию для подавления чужой воли, Фириан, – неустанно повторяла Сян. – Как же я тогда смогу запретить ей подавлять чужую волю с помощью магии, когда придет время? Это, знаешь ли, лицемерие.

Луна не молчала никогда, даже если у нее все было хорошо. Она что-то бормотала; она гулила; она пускала пузыри; она верещала; она хохотала в голос; она фыркала; она визжала. Это был водопад звуков, и он не умолкал ни на секунду. Ни на мгновение. Даже во сне Луна что-то мычала себе под нос.

Глерк сшил специальную перевязь, которая висела на всех его четырех плечах разом. Теперь он мог прогуливаться на шестереньках и брать с собой Луну. Он ходил с ней размеренным шагом между болотом, мастерской и развалинами замка, а на ходу читал девочке стихи.

Он вовсе не собирался любить этого ребенка.

Однако…

Из крупицы песка… (читал кошмар).Рождается свет,Пространство рождается,Бесконечность времен.И вновь возвращаетсяВ крупицу песка.

Это было одно из его любимых стихотворений. Он шагал, а девочка рассматривала его выпуклые глаза, острые уши, толстые губы и мощные челюсти. Она рассматривала каждую бородавку, каждую впадину, каждую склизкую шишку на его огромной плоской морде, и в глазах ребенка светилось ощущение чуда. Она вытянула палец и сунула его в ноздрю кошмару – посмотреть, что будет. Глерк чихнул. Девочка рассмеялась.

– Глерк, – сказала девочка, хотя, возможно, на самом деле просто икнула или срыгнула воздух. Но это было не важно. Она произнесла его имя. По-настоящему произнесла. Сердце чуть не вырвалось у него из груди.

Сян не стала ему пенять «вот видишь, а я говорила». Ну, разве что пару раз – не смогла удержаться.

* * *

ВЕСЬ ПЕРВЫЙ ГОД Сян и Глерк внимательно следили за девочкой, стараясь не пропустить признаков выброса магии. Оба видели (и чувствовали, когда брали ребенка на руки), что под кожей у Луны перекатываются целые океаны магии, однако сила никак себя не проявляла и таилась внутри детского тельца, словно могучая неодолимая волна.

По ночам колыбельку девочки наполнял льющийся из окна лунный и звездный свет. Сян завешивала окно толстыми занавесками, но они неизменно оказывались открыты, а девочка, не просыпаясь, пила лунный свет.

– Ох уж эта луна, – говорила себе Сян. – Чего она только не выкинет.

И все же в сердце у Сян жила тревога. А магия все прибывала.

На второй год магия, наполнявшая девочку, стала чуть ли не вдвое плотнее и сильнее. Глерк это чувствовал. И Сян чувствовала. Но магия так и оставалась заперта внутри.

«С волшебными детьми жди беды», – пытался внушить себе Глерк изо дня в день. Правда, в основном он был занят тем, что качал Луну. Или пел Луне. Или нашептывал ей, спящей, на ушко стихи. Вскоре к исходящему от девочки звону магии все привыкли. Она была энергичным ребенком. Любопытным. Непоседливым. Одного этого уже хватало, чтобы занять ее опекунов с головой.

А луна каждую ночь наполняла колыбель своим светом. Но Сян решила не волноваться по этому поводу.