Читать книгу "Девушка из разноцветных яблок - Борис Мирза"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У него родился сын. Какое счастье!
Сын! Сын! Сын!
(Волны – это морские дети.)
* * *
Сумерки и туман. Отличное сочетание. А уж если второе января, то…
– Чего ж вы делаете-то, а?! Я чуть в вас не въехал!
– Прости брат, забыл!
– Чего забыл?
– Аварийку включить.
И вдруг, где-то впереди, где-то там, в тумане, за вереницей машин, моргающих аварийными огнями, женский крик.
– Это они! Они на встречку!
И вот уже закончились скандалы и нужно пробираться туда, вперед.
Зачем?
Потому что там случилось что-то очень плохое.
Господи! Там случилось что-то очень плохое! Господи!
(И жили они хорошо.
И часто молились.
Море – Богу,
и дети – Богу.)
* * *
Одна машина, вернее, то, что от нее осталось, была когда-то «Ауди ТТ», лежит на боку с продавленной крышей и совсем без переда.
Женская машина. К ней, как минута к минуте, приклеивается женский крик, который он слышал недавно:
«Это они! Они на встречку» – еще на бегу, когда лес проносился, как черные волны, мимо.
(Море их мать и сестра их тетрадь.)
* * *
– Мужчины, миленькие, – кричит она и вытирает ладонью кровь со лба. – Я не пила ни капельки! У меня дети дома! В городе со свекровью, правда-правда!
– Да успокойте ее! Помогите!
– Кровь надо подтереть.
– Женщина, никто вас не винит.
– Это они… они на встречку!
Она садится на обочину, в грязь, плачет и растирает кровь по лицу, отталкивая того, кто прибежал к ней с аптечкой.
Внутри, во чреве помятой, искореженной рыбы, которая когда-то была «Ладой Гранта», двое.
Один впереди, там, где должен быть руль. Но руля нет. Нет ни руля, ни лобового стекла, а только…
(Море ты море, ты – родина волн.)
* * *
Один спереди, но его уже нет.
Другой сзади.
И вокруг мужики – водители. Кто-то светит мобильником, двое пытаются отогнуть дверь и еще один, с зубилом и кувалдой, не знает, как подобраться.
– Надо машиной дернуть, у меня трос хороший, рывковый.
– Нельзя, сдвинем, менты приедут, нельзя…
– Чего нельзя, вон парень на «прадике», выдернет эту дверь и все дела.
– Я что, я могу…
– Может, он еще живой…
Живой. В свете мобильника белая-белая рука парня, зажатого между промятой крышей дохлой рыбы-гранты и кожаным, залитым чем-то черным сиденьем, вдруг дернулась, и пальцы пошевелились.
– Жив! Я видел! Рука дернулась! Давай зубило, мужик! Давай, говорю, зубило!
И он вырывает у мужика зубило и выхватывает кувалду с такой яростью, что тот даже не сопротивляется.
Удар. Удар. Удар.
У меня родился сын!
Удар.
– Парень, подожди, сейчас подцепим!
– Его рука дернулась! Я видел. Вытащим его, говорю, вытащим!
Удар. Удар.
– Мальчики! Это не я, они на встречку! Пожалуйста! Господи!
Удар. Удар.
– Окна оставшиеся выбить!
(Учил он двери и окна играть,
в берег, в бессмертие, в сон и в тетрадь.)
* * *
Удар.
Кувалда летит мимо и натыкается на руку, как минута натыкается на минуту, и волна боли накатывает черная, а за ней другая, и они затягивают все.
(Волны – это морские дети.)
У меня сегодня родился сын. Жена еще в роддоме, конечно, она лежит в палате на три койки. С такими же мамашками они обсуждают качество памперсов и мужей.
Обсуждают квартиры и дома, в которых живут. И родителей. И родителей мужей.
И в палате у них тепло. И дома тепло.
А здесь, кажется, какие-то капли. Дождь.
(И вырос на месте дождливом дом. Жил дом хорошо.)
* * *
– Врача, врача пропустите!
– Пустите!
– Мы дверь отогнули.
– Тот еще, может, жив. Сзади. Спереди-то точно труп…
И доктор смотрит на парня, что зажат во чреве рыбы-гранты, и щупает шею и руку. И говорит:
– Давно уже нет. Наверное, сразу. Мгновенно.
Дождь. Идет дождь.
Пахнет бензином. Как сильно пахнет бензином.
(А после на небо переселились.
Откуда брызгали дождем.)
– Доктор, гляньте, вон парень руку разбил! Кувалдой, когда доставали.
– Этого в травмпункт надо. Сейчас обработаем…
– Я сам доеду. У меня сын родился.
– Поздравляю. Второе января. Повсюду в кюветах алкашня лежит. Тут не только сына родишь. Кого угодно родишь, лишь бы другую работу найти.
– О, менты приехали…
И все-таки ведь он жил. У него совсем недавно шевелилась рука.
– Я всегда запоминаю детали. У него шевелилась рука. Я видел.
– Теперь чего уж. Вон, ментам расскажешь…
– Они вылетели на встречку! У меня машина, кредит недоплачен еще!
– Рука такая белая. Кисть дернулась и пальцы пошевелились. Я всегда записываю детали…
(В берег, в бессмертие, в сон и в тетрадь.)
* * *
Он едет домой. И дождь льет. Стучит по стеклам. Он все боится не успеть. Ведь чуть опоздаешь, и пошло-поехало. Одно цепляется за другое, минута натыкается на другую, час прилипает к часу, и за днем обязательно приходит вечер.
Ночь.
Конечно, теперь придется ехать в ночи. Он этого и боялся. Не успел приехать засветло.
Но где-то за спиной его жена в палате роддома прижимает к груди новорожденного сына. Им хорошо и тепло вместе.
Там маленький живой человек, которому можно сказать: «Здравствуй. Давай знакомиться? Мне очень хочется узнать, какой ты».
А его впереди ждет монитор компьютера, экран айпеда или просто тетрадь.
(Море их мать и сестра их тетрадь.)
Он летит вперед.
(…вот уж в течение многих столетий.)
И «Тойота» фарами рассекает тьму.
Учитель был маленький, худой, в вечном коричневом костюме, перемазанном мелом. В учительской шептались, что от него сбежала жена к коллеге, и сам он вынужден был уйти из института, где работал, чтобы не стать бесконечной мишенью для насмешек. Чуть позже это узнали и мы, ученики.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Девушка из разноцветных яблок - Борис Мирза», после закрытия браузера.
