Читать книгу "Москва-Лондон, кот и букет невесты - Елена Дженкинз"

В камине горело пламя, и под треск поленьев Эмили уснула, совершенно не думая о завтрашнем дне. Настоящий момент был до того прекрасен, что она мечтала застыть в нем, как в капле янтаря, на тысячи лет.

— Спасибо, — сказала она тихо, и ответом стал мягкий поцелуй в висок.

Утром они старались говорить о чем угодно, только не о расставании. Ник раздобыл свежезаваренный кофе и полноценный завтрак с яичницей, беконом и сэндвичами. Они сидели за столом и беседовали обо всем и ни о чем. Ник набросил ей на плечи синий плед, и она куталась в него, потому что к утру в домике стало зябко. Эмили подтянула ноги в шерстяных чулках на скамейку и размахивала бутоном белой розы, которую подняла с пола. Ник, взъерошенный и небритый, то и дело закрывал лицо руками и смеялся, кода она рассуждала — между прочим! — на очень серьезные темы.

— Мне все равно больше нравится оригинал «Семи самураев», не обижайся, — сказал он примирительно.

— А я разве спорю? Просто говорю, что в американской версии снимался Юл Бриннер и он прекрасен. Он ведь был русским, между прочим. Он же и выкупил права у Куросавы на адаптацию.

— И?

— Ну неужели ты ни капельки не гордишься?

— Но оригинал ведь лучше.

— Вот. Ты такой же, как Бриннер!

— Не такой.

— Именно такой. Мятущаяся душа. Он не мог найти покоя, ему нравился надрыв, чтобы бесконечно умирать и возрождаться. Трудно с ним было американским женщинам, не понимали его. Разница менталитетов и приоритетов.

— Ты же меня понимаешь. Может, и его понимали. А кроме того, я не хожу с медведями и цыганами по площади и не рыдаю, как делал он. Так что со мной гораздо проще. Я менее эпатажный.

— С тобой невозможно спорить.

— Я думал, мы просто завтракаем.

Эмили отхлебнула кофе без сахара, слизав пенку с губы, и закатила глаза к потолку. Она могла бы общаться вот так сутками. Как это здорово бодрит, аж колотит от возмущения.

В общем, она была в восторге и продолжила болтать без умолку. О том, что мужчину и женщину может связать любой вид симбиоза: мутуализм, когда обоим выгодно быть вместе, комменсализм, когда выгодно лишь одному, а второму все равно. А еще паразитарство, естественно, когда одному из пары плохо, а другой прекрасно живет за счет его ресурсов. И что с Дэвидом у нее была какая-то гибридная смесь, которая истязала и приносила удовольствие одновременно.

А вот именно возвышенной связи, необъяснимой с точки зрения биологии, но понятной с точки зрения духовной эволюции, у них с Дэвидом не было, и этого ключевого момента ей всегда не хватало.

— Мы часто ссорились в последние годы. Он пытался сохранить дистанцию, а мне хотелось чего-то большего с ним. Знаешь, когда люди самодостаточны и обоим друг от друга ничего не нужно, а жить друг без друга все равно невыносимо, потому что души тянутся навстречу? Вот такого мне хотелось, но это был не наш случай. Во-первых, мы не были самодостаточными, а во-вторых, Дэвид паразитировал на моих эмоциях. Стоило мне закрыться от него хоть на пару недель, чтобы сохранить немного сил, как он обвинял меня в измене. В итоге я отпустила ситуацию и растворилась в нем, так что едва не погибла без него. У меня ушел год, чтобы отделить себя от него.

— И что же тебе помогло себя отделить?

«Ты. Тот момент, когда увидела тебя», — вдруг поняла Эмили, но вслух не произнесла.

— Время помогло, — солгала она.

Говорить об утраченной любви оказалось не сложно, как ни странно. Может, потому что Ник все понимал и действительно умел слушать. Постепенно он и сам начал делиться подробностями личной жизни.

О жене он вспоминал с теплом, называя ее ангелом-хранителем.

— Иногда она со мной разговаривает, — признался он.

В отличие от Эмили, он овдовел давно, но никогда даже не задумывался о новых серьезных отношениях… После этих слов он очень пристально посмотрел на нее, и она опустила глаза в чашку остывшего кофе. Она уже сама не знала, чего ждала от этих отношений, которые планировались как интрижка на одну ночь. Чтобы не углубляться в опасную тему, Эмили вернулась к обсуждению собственной драмы.

— Стоит появиться сплетням в СМИ, что я с кем-то встречаюсь, как сразу звонит младшая сестра, плача от счастья: «Ну наконец-то ты вышла из комы!» А я потом рыдаю всю ночь. Со Стасом нам тоже приписывали роман, но ничего не было.

— Так уж и ничего?

Она отрицательно покачала головой, и Ник удивленно хмыкнул: «Надо же». Видимо, верилось с трудом, но Стас, каким бы распрекрасным он ни был, не вызвал отклика в сердце Эмили. Он был ее ровесником, а ей нравились мужчины повзрослее. Дэвид, например, был старше на десять лет. А голубоглазые блондины, вроде Ника — это вообще фетиш, мечта.

— Стас — хороший человек, он спас меня год назад. Но ему, как и мне, просто нужен был друг, слушатель, который сопереживает. Он все время говорил о Саше, а я — о Дэвиде. Мы достали друг друга, — Эмили рассмеялась.

Она задумчиво посмотрела в окно, на котором возвышались кактусы, и ахнула восторженно, как в детстве:

— Снег идет!

Эмили подхватилась и утащила Ника на улицу.

— Красиво, правда? — Она высунула язык, попаясь поймать снежинку. Снег лениво падал крупными хлопьями, земля таяла. Было совсем не морозно. Большая снежинка приземлилась на кончик языка и растаяла, кольнув прохладной.

Ник мягко улыбнулся и притянул к себе, поправляя плед на ее плечах и крепко обнимая, растирая спину ладонями, так что она вжалась в него, теплого и такого близкого, словно они знакомы целую вечность.

Растроганная, Эмили начала напевать мотив «La Vie En Rose» Эдит Пиаф, и Ник закружил ее в медленном танце, и было в его объятии что-то отчаянное и надрывное. Дай ему сейчас цыган и медведей, наверное, разрыдался бы. И только Эмили произнесла это слово в мыслях: «разрыдаться» — как в носу защипало. Она потерлась щекой о тонкий свитер, глубоко вдыхая успокаивающий аромат мужчины, и подняла лицо.

Пускай он поцелует, развеет тоску, которая неумолимо пробиралась в сущность, отравляя этот прекрасный момент, который они разделили.

Ник, едва касаясь, поцеловал ее левый глаз, потом правый, спустился твердыми теплыми губами вниз по прохладной щеке и…

— Da chtob tebja!

Эмили взвизгнула, подскочив на месте, когда ей на плечо прыгнул Рыжий, как призрак.

— Он на крыше сидел, — пояснил Ник, отдирая кошачьи лапы от пледа. Кот выпустил когти и не сдавался.

— А где его комбинезон? — удивилась Эмили.

— Снял, наверное, и цыганам продал.

Она прыснула со смеху и закрылась пледом по самую макушку. На Эмили накатила истерика, в которой смешалось все: веселье, счастье, отчаяние и боль расставания. Слезы потекли по щекам, но она их утерла пледом, чтобы Ник не видел. А он занес кота в летний домик и вернулся, чтобы забраться к Эмили под плед с головой.