Читать книгу "Сватовство - Джуд Деверо"

— Кейн! — прогремел голос Сэнди прямо ему в ухо. Этот голос Кейн помнил еще с пеленок.

Он резко остановился и обвел глазами комнату. Кейл все еще смеялась над ним, выглядывая из-за Сэнди, и была похожа на школьную ябеду, которая только что совершила самую удачную проделку за день и этим весьма гордилась. Сэнди был возмущен и поражен его поведением, а на Руфь Кейн не осмеливался даже взглянуть. Буквально раздавленный происшедшим, Кейн застыл неподвижно.

Не обращая на него внимания, Сэнди обнял женщину за плечи и вывел из комнаты, она послушно пошла за ним.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сэнди должен был признать, что поведение Кейна его потрясло. Он знал его с детства. Кейн и его брат-близнец всегда были добрейшими и милейшими детьми, готовыми протянуть руку помощи всякому, кто в ней нуждался. Это были дети, которые спали в сарае с большой лошадью, и плакали, когда собака погибла от укуса змеи. Это были мальчики, которые охотнее смеялись, чем плакали, мальчики, которые свое счастье хотели делить с другими…

Когда Сэнди вошел в дом и увидел Кейна, угрожающего жизни одной очень хорошенькой, очень маленькой женщины, он растерялся. Просто ошеломляющим был факт, что Кейна кто-то смог расшевелить. Когда пять лет назад умерла его жена, казалось, Кейн замкнулся в себе. За исключением его сыновей, ничто, казалось, не интересовало его: он не был ни печальным, ни сердитым, просто его ничто не трогало, все было безразлично. По правде говоря, казалось: он ничего на свете не замечает.

Когда Пэт рассказывала Сэнди об этих четырех женщинах и даже то, что одну из них она выбрала Кейну в жены, старик не смеялся. Он надеялся, что когда-нибудь кто-то или что-то вернет Кейна к жизни, и если это будет вдова, он готов все сделать, чтобы это произошло.

Но, когда Сэнди вошел в дом, Кейн был не луной при прекрасной вдове, а гонял шалунью-девушку по комнате. Сэнди должен был признаться, что был в той же степени заинтригован, как и озадачен тем, что увидел.

— Вы — та, что застрелила змею? — спросил Сэнди молодую женщину, шагая позади нее. Она была хорошенькой маленькой особой, блондинкой с голубыми глазами, и если бы он не видел ее только что в действии, то подумал бы, что она нерешительная и тихая.

— И сошла с ума, — добавила она напряженно, и Сэнди заметил очень слабое движение плечами, как будто она готовилась защищаться.

— Может, хотите мне рассказать, что случилось?

— Не особенно, — ответила она.

Сэнди хотел услышать историю, рассказанную другой стороной, это он и имел в виду, спрашивая «что случилось».

— Кейн сказал, что вы едва не убили его, а потом впали в истерику. Вы часто пользуетесь оружием?

Изо всех сил стараясь не засмеяться, он наблюдал, как она проглотила его наживку: ее хорошенькое маленькое личико несколько раз то бледнело, то краснело, прежде чем она взорвалась словами.

— Я спасла жизнь этой неблагодарной женщине! — воскликнула она и рассказала Сэнди и о чемодане, который держал Кейн, и как она сообразила, что, если не будет действовать быстро, змея успеет ужалить Руфь.

Сэнди внимательно слушал Кейл, улыбка сошла с его лица. По словам Кейна, это была безрассудная женщина, но ее объяснение происшедшего было весьма логично, и выходило так, что она действительно спасла жизнь Руфи.

— А что потом? — спросил он мягко. — Испугались и немного разнервничались? — Он увидел, что она как бы отдалилась от него, а ее лицо снова покраснело, но теперь от смущения, а не от раздражения. Он стоял и терпеливо ждал, пока она решит, говорить ему правду или нет.

Глубоко вздохнув, она, наконец, сказала:

— Хорошо… Мой старик часто выходил из себя и… распускал руки, и я подумала, когда ваш ковбой дотронулся до меня… У меня было как бы маленькое путешествие во времени.

Рассказав ему все, Кейл стояла, глядя на него воинственно, готовая ко всему. Она была немного похожа на молодого бычка, который был не так уж толстокож…

Сэнди кивнул:

— Вы понимаете что-нибудь в лошадях?

— Я смогу разобрать что-нибудь, только когда одна из них вверх ногами…

Он захихикал.

— А почему бы вам не помочь мне расседлать этих животных и не рассказать, где вы научились так хорошо владеть оружием?

— Думаю, владею им достаточно плохо, потому что чуть не отстрелила этому ковбою ногу.

Шагая, Сэнди не оглядывался на нее, но услышал сожаление в ее голосе и то, как она назвала Кейна «этот ковбой».

— Вы извинились перед Кейном?

— Ха! Да я лучше умру!

Сэнди взглянул на нее из-под полей шляпы: она смотрела на горы, ее руки сжались в кулаки, а рот превратился в ниточку.

— Вы — леди, занимающаяся волосами, или вдова, или та, у которой такой смешной магазинчик? Она не ответила, а его глаза уже заблестели.

— Вы пишите об убийствах?

— Да, — ответила она все еще сердито, но потом посмотрела на него и засмеялась. — Моя следующая книга будет называться «Смерть ковбоя». Как вы думаете, какая смерть ему подходит больше? Попадет в собственное лассо и задохнется? Или, может быть, гремучая змея в его подушке? — Ее смех стал громче. — А быть может, он умрет от заражения крови из-за грязной пули, которая отстрелила ему все пальцы?

Весело хихикая, Сэнди открыл перед ней дверь сарая.

— Входите и расскажите мне конец этой истории. Я люблю хорошие рассказы.

— Тогда вы мне нравитесь, — счастливо улыбаясь, сказала она, — потому что я могу рассказать тьму хороших историй. — Потом, нахмурившись, добавила: — Как хорошо, когда ты хоть кому-то нравишься…

ГЛАВА ПЯТАЯ

На самом деле я совсем не хотела, чтобы ковбой Таггерт меня ненавидел. Я всегда мечтала быть любимой. Мне хотелось, входя в комнату, где находятся люди, услышать: «Кейл пришла! Теперь можно начинать вечеринку». Но на самом деле все было иначе. Пишущих людей не часто приглашают на приемы, а когда это случается, у них появляется склонность наблюдать, сидя в углу.

После того, как я помогла в сарае этому доброму, милому старику Сэнди, мне казалось, что ничто меня уже не выведет из себя, и я поклялась вести себя прилично все время, пока буду здесь отдыхать. А через десять лет этот ковбой еще вспомнит меня и скажет: «А та маленькая писательница была в самом деле ничего».

Я продержалась целых двадцать четыре часа. В обед все мы сидели за одним круглым столом — я молчала. Я ничего не говорила, когда ковбой, сидящий напротив Руфи, в сотый раз подлил ей вина. Я ничего не сказала, когда худая особа начала болтать о своих поставщиках наркотиков. Я не смеялась даже, когда толстуха залила вином ковбоя, и все принялись отмывать красное пятно с его брюк. Я вежливо всем пожелала доброй ночи и пошла в свою комнату, собираясь поработать над планом моей следующей книги. Но самой сильной и лучшей чертой моего характера является способность анализировать, которая часто перерастает в самоедство. Именно этим я и занималась в ту ночь.