Читать книгу "Над бездной - Барбара Делински"

Ее сомнения, по-видимому, разделяли все взрослые, проходившие через офис. Им всем хотелось знать одно – видел ли кто-нибудь, как умерла Мара, и, хотя Пейдж понимала причину их невысказанных вопросов – их угнетало беспокойство за физическое и умственное здоровье их детей, друзей и близких – она все больше и больше тонула в безбрежном море собственной вины.

Ей не стало легче и тогда, когда она ознакомилась с отчетом судебного коронера.

– У нее в крови обнаружена большая доза валиума, – машинально повторила Пейдж, пораженная этим известием.

– Валиума? – вслед за ней точно так же машинально повторила Энджи.

– Она превысила дозу? – спросил Питер.

Пейдж думала о том же самом, но в отчете коронера об этом не было ни слова.

– Тут сказано, что она умерла от отравления окисью углерода, но в крови обнаружена доза валиума, достаточная для того, чтобы затуманить сознание.

– Это означает, – моментально подхватила Энджи, привыкшая смотреть прямо в корень всякой проблеме, – что мы никогда не узнаем, случайно ли она покинула этот мир или сознательно находилась в автомобиле, пока не потеряла сознание.

Пейдж была озадачена.

– Я даже не знала, что она принимает транквилизаторы, а ведь считалась ее ближайшей подругой.

– Никто из нас не знал, что она их принимает, – возразила Энджи. – Ведь она выступала против абсолютно всех наркотических средств. Из нас четверых она прописывала их меньше, чем кто-либо другой. Даже вспомнить страшно, сколько раз мы спорили по этому поводу здесь, в этой же комнате.

С момента образования их ассоциации, а тому минуло уже лет десять, офис Пейдж превратился в место их еженедельных сборищ, на которых они обсуждали проблемы новых или сложных пациентов, изменения в области медицины и проблемы в их офисе. Ее офис ничем не отличался от трех других: такая же мебель из светлого дуба, розоватого цвета обои и отделка стен под потолком, но Пейдж была человеком, объединяющим группу, их ядром. Все остальные как-то просто и естественно вошли в ее орбиту и стали приходить именно к ней, словно это разумелось само собой.

Она и в самом деле ощущала себя тогда чем-то вроде ядра. Валиум. Она все еще не могла поверить, что Мара принимала этот препарат.

– Люди принимают валиум, когда они находятся в чрезвычайно нервозном состоянии или сильно опечалены чем-то. Я не знала, что Мара нуждалась в этом лекарстве. Она всегда воспринимала происходящее со страстью, но относиться к жизни со страстью еще не означает быть психом или неврастеником. Когда я видела ее в последний раз, она на всех парах неслась в лабораторию, чтобы выяснить, что же там приключилось с анализами, и устроить сотрудникам разнос. А все из-за этого мальчика по фамилии Фиске. – Пейдж старалась припомнить все подробности инцидента, но сейчас они уже казались не столь важными. – Я могла ее остановить. Я могла поговорить с ней, возможно, успокоила бы ее, но я даже не попыталась. А ведь видела, как она устала. – Пейдж взглянула на своих коллег. – Вполне возможно, виновником ее смерти оказался все-таки валиум. Она слишком много работала и мало спала. А тогда мне ничего не хотелось ей говорить, чтобы, как мне казалось, не усугублять ее состояния ненужным сочувствием. Я поступила, как трус, правда?

– Это было рано утром. Возможно, тогда с ней было все в порядке, – подытожила Энджи.

– А потом в течение всего нескольких часов она дошла до грани, так, что ли? – Пейдж покачала головой. – Если она глотала таблетки, значит, у нее в последнее время далеко не все шло гладко. Ну почему я не заметила этого? Где были мои глаза?

– Они были направлены на твоих пациентов, – вставил Питер, – то есть там, где им и следовало быть.

– Но она нуждалась в помощи.

– Мара в ней всегда нуждалась, – возразил он. – Она всегда сходила с ума по тому или иному поводу. В конце концов, тебя же не приставили к ней в сторожа.

– Я была ее подругой, ее близким другом, как впрочем, и ты. – Пейдж снова мысленно вернулась к тем временам когда Питер с Марой были близки. Они тогда не только ходили вместе на лыжах, но и одновременно увлекались фотографией. – А разве ты не задаешь себе подобных вопросов? – Впрочем, если даже и так, он выглядел на удивление спокойным. – Ты сказал, что видел ее в тот же день ближе к вечеру и заметил, что она была чем-то озабочена. Она тогда тоже выглядела усталой?

– Она выглядела плохо – что верно, то верно. Я ей сказал об этом.

– Питер…

– У нас с ней были особые отношения, а она и в самом деле выглядела чертовски плохо. Казалось, она даже не потрудилась нанести на лицо какую-либо косметику. Но то, что я ей сказал, нисколько ее не задело. Повторяю, она находилась мыслями где-то совсем в другом месте. И я представить себе не мог где.

– А ты спросил? – вставила ему шпильку Энджи. Питер перешел к обороне.

– Это было не мое дело. К тому же она торопилась. А вот когда ты видела ее в последний раз?

– В полдень. – Энджи повернулась лицом к Пейдж. – Я остановила ее в коридоре, чтобы расспросить о случае с Барнсом. Она вступила в спор со страховой компанией, и те давали ей жару. Какой она была в тот момент? Усталой – да, но не могу сказать с уверенностью, что расстроенной или рассеянной. Она прекрасно отдавала себе отчет, о чем я ее спрашиваю, и ее ответ прозвучал вполне осознанно. Очень хорошо она мне ответила. В ее словах, как всегда, чувствовался даже пафос, но прежней энергии в них не было. У меня сложилось такое ощущение, будто у нее кончалось топливо.

– Чудесная аналогия, Энджи, ты не находишь? – сказал Питер.

Пейдж представила себе гараж Мары, подавила неприятное чувство тошноты, появившееся сразу вслед за этим, и постаралась сосредоточиться на событиях. Она очень хотела восстановить последний день, прожитый Марой на этом свете: возможно, это дало бы ключ к пониманию происшедшего.

– Ладно. Все мы видели ее, только в разное время. Когда я видела ее утром, она показалась мне несколько заведенной, когда ее видела Энджи в полдень, она выглядела усталой, когда же ее увидел во второй половине дня Питер, она казалась рассеянной и чем-то расстроенной. – Пейдж сделала паузу. – Кто-нибудь из вас почувствовал, что она находится в состоянии депрессии?

– Только не я, – сказал Питер. Энджи буквально ухватилась за его ответ.

– Нет, никакой депрессии, я уверена, что она была просто усталой. – Она печально посмотрела на Пейдж. – Когда она повернулась и пошла к себе в офис, я не препятствовала этому. У меня находились пациенты, которые требовали моего внимания. Днем у нас всегда битком набито.

Все-таки Энджи слишком рациональна. Как, впрочем, и все они. Своими заботами и текущими делами они прикрывают недостаток проницательности и доброты. До сих пор им все сходило с рук. Если смерть Мары произошла случайно, они и сейчас окажутся вроде бы ни при чем. Но если нет, тогда им всем предстоит крепко задуматься.