Читать книгу "Идеальный мерзавец - Жасмин Майер"

— Да, — наконец-то сказал Воронцов.

— Адрес дай, пожалуйста.

Молчание на том конце трубки.

— Не строй из себя идиота, Воронцов, тебе не идет, — сказал я, срезая дорогу по объездной. — Я игнорировал твои звонки на протяжении двух недель, прошу прощения, но у меня были на то свои причины. И да, я знаю, что ты переоформил документы на дом. Так что назови мне адрес, который тебе, наверняка, известен и который мне сейчас позарез нужен.

— Ты мерзавец, Марк…

— Святым никогда не был, — перебил я его. — Адрес, пожалуйста, скажи.

— Уверен?

— Да.

— Семенова, три дробь пять — сказал Воронцов и отключился.

Я вбил адрес в навигатор и от пункта назначения глаза на лоб полезли.

— Твою мать, Воронцов! — рявкнул я в трубку во второй раз. — По-твоему, это смешно?!

— Три километра до роддома номер два, — сообщил робот.

Я нажал на «Отмену маршрута» и припарковался. Руки опять тряслись, как от похмельного тремора. Только теперь-то алкоголь был не причем.

Воронцов наконец-то прекратил смеяться.

— Адрес нормальный скажешь? — хмуро спросил я.

— А ты уверен, что он тебе нужен?

— Уверен, — выдохнул я.

— А знаешь, что еще?

— А давай потом по душам поговорим, Воронцов?!

— Нет.

— Черт с тобой, говори.

— Ты меня внимательно слушаешь, Марк?

— Да что б тебя черти драли, Воронцов!

— Слушаешь?

— Да говори уже!

— Лермонтова двадцать два, квартира сорок, Бестужев.

****

Первой, кого я увидел, когда влетел в темную прихожую, оказалась моя собственная мать.

— Спокойно, Марк! Мы уже уходим! — сразу сообщила она, натягивая шубу. — Татьяна Борисовна, идемте, идемте!

Эту женщину я узнал, но с трудом. Давным-давно я видел ее в аэропорту, именно она поторапливала Веру с решением — брать или не брать кольцо у Юры. Получается, это мать Веры? Вот только сначала я все-таки разберусь с собственной, а уже потом с тещей.

Я перегородил проход рукой. И мама ойкнула.

— Отец сказал мне, что ты еще не прилетела. Дай угадаю о том, зачем соврала и как ты оказалась тут?

— Я же мать, Марк! Я должна была убедиться, что девушка тебя любит не за деньги.

Я на миг прикрыл глаза.

— Господи, мама…

— Все, все, мы уходим! Татьяна Борисовна, кстати, познакомьтесь. Этой мой, тот самый, сын Марк.

Седая женщина моргнула, а что посмотреть мне в глаза ей пришлось задрать голову.

— Бестужев? А вы, часом, не однофамилец?… — начала было Татьяна Борисовна.

— Идемте, идемте! — поторопила ее моя мама. — Я вам все по дороге объясню.

То-то Верина мама удивится.

Обе женщины выскользнули в проем, моя мама даже прикрыла за собой косую и слетевшую с нижних петель дверь. Я прислушался и огляделся.

В квартире было тихо, на стенах прихожей выцветшие обои гармонировали со старой мебелью с перекошенными дверцами. Я подпер дверь плечом и язычок защелкнулся. Так, довольно будет и этого на время, а с остальным потом разберемся.

Из прихожей коридор вел на кухню и в темную комнату. Свет горел на кухне, туда-то я и направился.

Вера стояла у окна, спиной ко мне, на столе были чашки с нетронутым остывшим чаем. Задушевная была беседа. Какой может быть моя мама, я знаю. Ох, мама, мама. Хотела сделать как лучше, а получилось, как всегда. И чего только полезла…

— Вера?

Она посмотрела на меня через плечо, и я увидел, что она улыбается. Пытается сдержать улыбку, кусает губы, но не может. Все равно улыбается.

Эта улыбка все и предрешила.

Я пересек крохотную кухню в два шага, вжал ее в подоконник, обхватив руками лицо, и коснулся ее губ своими. Она не переставала улыбаться даже сейчас, когда пыталась целовать меня в ответ.

— Ты все-таки пришел, — прошептала она.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Прости, что так долго.

— Долго, — согласила она. — Настолько, что я успела выйти за другого.

Я коснулся уголка ее губ и сказал:

— Прости за ту ночь.

Она знала, о какой ночи я говорил. Только о той в клубе. Подняла глаза, и я утонул в ее больших темных глазах.

— Я беременна, Марк.

— Я знаю. И я тебя больше не оставлю. Мне очень жаль, что я не рассказал тебе про…ту женщину.

Она целовала меня, перемежая поцелуи словами:

— Прости, что поверила ей… А не тебе.

— Ты уже знаешь, кто у нас будет?

— Нет, еще рано.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже хорошо.

— Тебе можно летать?

— Наверное, можно. Но мне нужно быть здесь, чтобы развестись.

Провел по щеке пальцем, и она зажмурилась, как кошка.

— Я люблю тебя, Вера.

Снова распахнула глазищи и улыбнулась.

— И я люблю тебя, Марк.

ЭПИЛОГ

Два месяца спустя

— Скажите «Сы-ы-ы-ыр!» — скомандовал я.

— Сы-ы-ы-л, — протянул первым сын Воронцова, так что Оля и Леша улыбнулись и без всякого сыра.

— Решил сменить профессию? — спросил Воронцов после того, как я сделал кадр.

Я пожал плечами.

— Да у меня и не было нормальной профессии. Может, как раз и пришло время сменить амплуа.

— Ты главное свадебным фотографом не становись, Марк, — заметила Оля. — Даня, подожди, намочишь ноги!

Она умчалась за ребенком, который с хохотом побежал от Оли прочь вдоль линии прибоя.

— Ты как? — спросил Воронцов. — Что-то на тебе лица нет.

— Да, я-то нормально… Токсикоз просто у Веры не проходит, — я смотрел, как Оля догнала Даника и повалила того в песок. — Сложно вообще с детьми, Воронцов? К чему мне надо быть готовым?