Читать книгу "По следам древних кладов. Мистика и реальность - Евгений Яровой"

Казалось бы, между этими случаями нет ничего общего. Однако они напомнили мне одну давнюю и весьма пикантную историю. Она неразрывно связана с кишиневским землетрясением, случившимся 4 марта 1977 года — первым природным катаклизмом, который довелось пережить. Произошло оно накануне любимого мужского праздника — 8 Марта. В преддверии выходных все трудовые коллективы когда-то единой и необъятной страны по традиции дружно отмечали это знаменательное событие. Праздничное застолье состоялось и в нашем сплоченном отделе в Академии наук. Начали расходиться, когда стемнело и все, наконец, сообразили, что женщин за столом не осталось. Я поехал домой со своим тогда еще совсем юным коллегой. Ему требовалась не столько моральная, сколько физическая поддержка, и я исполнял роль «навигатора», благо, жили мы водном микрорайоне, недалеко друг от друга. Хорошо помню, как он вызвал всеобщее оживление в переполненном троллейбусе, громко вспоминая с таким же поддатым соседом- ровесником «счастливое детство при Хрущеве».

На этом месте в Кишиневе я впервые почувствовал страшную силу подземной стихии (фото автора)

Наконец, мы приехали к подъезду его многоэтажки, где уже нельзя было заблудиться, а сам пешком направился домой. Дойдя до нового проспекта Мира, я подошел к остановке. Буквально через пару минут ожидания непонятно откуда послышался странный гул. Через секунду стало ясно, что исходит он из земли. Причем не просто из земли, а из земного чрева. Гул постепенно нарастал, и чувствовалось, что он несется со страшной скоростью с такой страшной глубины, которую невозможно даже представить. Ее можно было ощутить только неведомым доселе чувством, спрятавшимся где-то в спине! В первые мгновения было непонятно — что происходит? И пока задавал себе этот вопрос — земля качнулась под ногами. Потом еще раз, еще… И сразу же испуг — землетрясение! На всякий случай я отбежал от домов на середину проспекта и стоял в ожидании, что сейчас здания начнут рушиться.

С небольшой периодичностью широкий проспект с домами взрагивал, как будто кто-то невидимый и огромный пытался вырваться из земли. Тогда поразило, что земля колебалась горизонтально и время будто остановилось. Постепенно сила толчков слабела, а гул пошел на убыль и, наконец, пропал. Через несколько секунд все кончилось, но потрясение осталось. Я не верил своим глазам: город уцелел, хотя я уже мысленно простился и с родными, и с новостройками. К счастью, все обошлось…

Утром город бурлил. Испытав сильнейший стресс, люди с облегчением смеялись, вспоминая пережитое. По городу ходили рассказы о полуголых студентках, выскочивших на улицу прямо из душевой общежития, о пьяных компаниях, не понимающих, почему на стенах комнаты появляются и растут на их глазах трещины, о лежачих больных в больнице, которые первыми оказались на улице, и прочих курьезных ситуациях. Серьезно пострадавших практически не было. Легко пострадавшие были. Одним из них оказался и мой вчерашний спутник, которого я дотащил прямо к подъезду. Он явно не спешил домой и «дождался» землетрясения у лифта. Разгула стихии он так и не заметил. Когда же увидел, что по лестнице несется вниз масса народа, зачем-то встал в дверях, раскинул в стороны руки и с криком «Куда?!» перегородил единственный выход из 16-этажного дома. Неудивительно, что перепуганная толпа моментально его снесла и пронеслась по перегруженному алкоголем телу…

Рано утром меня разбудил телефонный звонок. Звонил старый друг — не только тезка, но и полный ровесник (мы даже родились в один день). Он просил срочно приехать «по очень важному делу». Я его знал еще со школьной скамьи, и поэтому уже по голосу понял, что случилось что-то чрезвычайное. Оказалось, что он тоже пострадал, причем не только физически, но и морально.

Когда я появился в маленьком частном домике в старой части Кишинева, сразу же обратил внимание на поцарапанное лицо друга и расстроенный вид жены. Он сразу же вывел меня во двор и почему-то вполголоса стал рассказывать, что случилось накануне. После его откровений я не знал: смеяться или плакать? Дело в том, что во время землетрясения мой друг оказался в самом неподходящем, хотя и безопасном месте, — дворовом сортире. К тому времени это хлипкое деревянное сооружение было в несколько раз старше своих пользователей и, как шутили хозяева, «еще помнило Пушкина». Неудивительно, что, когда земля закачалась под ногами, одна из прогнивших досок основания сломалась, и кабина одним углом провалилась в яму, заблокировав дверь вместе с сидельцем. К счастью, остальная конструкция выдержала испытание стихией, но весивший под центнер хозяин самостоятельно выбраться из нее уже не мог. Прибежавшая на истошные вопли жена ничем помочь не могла, и лишь спустя час с помощью соседей удалось с трудом приподнять угол будки и выпустить измученного «затворника». В итоге эта трагикомичная история закончилась благополучно, но неожиданно получила продолжение.

Утром пришедшие в себя хозяева решили снести пострадавшую конструкцию. Заваливая ее на бок, они услышали не только характерный треск ломающихся досок, но и звук лопающейся керамики. Когда с грохотом и пылью будка рухнула, края ямы осыпались, и перед изумленными супругами появился раздавленный сосуд, лежавший под углом горлышком вниз. У них на глазах он стал разваливаться по частям и медленно сползать в яму. Вместе с керамикой струей посыпались вниз желтые монеты. Их было много, но они все до единой плюхнулись и исчезли в специфическом заполнении ямы. На месте остался лишь крупный кусок от стенки сосуда, как доказательство реальности увиденного…

— Женя, ты же археолог! Помоги! — обратился ко мне товарищ. — Я видел профиль с бородкой и уверен — это николаевские червонцы. Пятьдесят процентов твои! Представляешь, какие это деньги?

Римский император Веспасиан автор знаменитого афоризма

Предложение было «заманчивым». Оставалось лишь самое малое — достать золото. И здесь молодые супруги очень рассчитывали на мой профессионализм, почему-то решив, что разница между археологом и ассенизатором минимальна. Но осмотрев «место размышлений» в глубине дореволюционного двора, я понял, что если здесь и был клад, то он опять исчез на неопределенное время. Яма была заполнена почти до краев и благоухала совсем не французской парфюмерией. Взволнованный хозяин бегал вокруг нее с двухметровой палкой и, затыкая нос, пытался определить глубину. Безуспешно. В тот момент я убедился, что даже вид золота может на какое-то время затуманить рассудок.

Чтобы охладить энтузиазм товарища, я спросил, как он планирует искать монеты: выгребать яму ведром, а потом просеивать через сито? Или вызывать спецмашину и затем вместе с профессионалами «вычислять» золото? Другие методы поисков мне не приходили в голову. Эти перспективы ввергли «кладоискателя» в глубокую задумчивость, а в его глазах наконец-то появилась осмысленность. Настало время поговорить по душам.