Читать книгу "Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте - Милтон Шульман"

Третья причина, позволившая Германии затянуть войну на западе еще на одну зиму, – умелое командование фон Рундштедта. Получив карт-бланш, старик начал отводить немецкие войска к границам рейха с хладнокровием и сноровкой человека, прекрасно знающего свое дело. Понимая, что Маас на севере, линия Зигфрида в центре и Мозель с Вогезами на юге являются самыми надежными препятствиями, он приказал своим армиям занять оборонительные рубежи как можно быстрее. Непосредственно за этими позициями он принялся пополнять и реорганизовывать разгромленные в Нормандии дивизии. Как только часть начинала приходить в себя, ее направляли на «Западный вал», где она продолжала тренироваться и восстанавливаться. К концу сентября передовой рубеж мог бы сдать экзамен в академии Генерального штаба.

Но фельдмаршал не питал иллюзий относительно возможностей оборонительного рубежа и понимал, что стабилизация – дело временное. «Я сознавал всю серьезность ситуации, когда в сентябре принял командование, – сказал фон Рундштедт после окончания войны представителям союзников. – Я объявил своему окружению, что, если мне не будут мешать и предоставят необходимое количество войск, я на некоторое время смогу удержать врага на границе рейха. Я знал, что длительная позиционная война невозможна: с вашим превосходством в вооружении и численности вы сможете совершить прорыв в любой точке, где сконцентрируете свои силы. Я понимал, что у нас нет ни одного шанса выиграть войну, но надеялся продержаться достаточно долго, пока некий поворот в политике предотвратит полный крах Германии. О военной победе речь не шла».

Фон Рундштедт был так же откровенен и в оценке военных действий союзников после вторжения в Нормандию. Учитывая частую послевоенную критику союзной стратегии на той стадии операции, его замечания представляют значительный интерес.

«Любое предположение о том, что союзники могли бы наступать быстрее, чем они наступали в сентябре, вздор. Наоборот, они продвигались гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Я лично не думал, что вы вторгнетесь в рейх в сентябре или октябре. Только одно могло бы ускорить ваше наступление: второй десант, причем на севере, а не в Средиземноморье».

Однако вполне резонно задать вопрос: а где же немцы брали солдат на замену погибшим, раненым и попавшим в плен? Советские войска, начавшие летнее наступление 23 июня, через две недели после вторжения союзников во Францию, к началу августа прошли 300 миль от Витебска до окраин Варшавы. Слегка передохнув, Красная армия возобновила наступление в октябре, хотя на этот раз сосредоточила усилия на финском и балканском фронтах. Одновременно она теснила немцев к их восточной границе, что привело к дезертирству трех бывших сателлитов Германии: Финляндии, Румынии и Болгарии. Попутно были разгромлены почти пятьдесят немецких дивизий.

События на итальянском театре военных действий также не могли утешить немецкое верховное командование. Оставив Рим 4 июня, фельдмаршал Кессельринг все силы бросил на отвод своих войск к следующему оборонительному рубежу – Готской линии севернее Флоренции. Флоренция пала 22 августа, а в начале октября Кессельринг поставил все свои боеспособные войска на пути союзников к Болонье. В сентябре он умудрился выделить фон Рундштедту две или три дивизии, но дальнейшая помощь серьезно ослабила бы его собственные позиции.

Таким образом, советский и итальянский фронты требовали не меньше, а больше немецких солдат; следовательно, черпать войска для линии Зигфрида можно было только в самом фатерланде. Как ни странно, людских ресурсов внутри страны оставалось еще немало. Очередная мобилизация, объявленная Геббельсом 24 августа 1944 года, показала, что отчаянно борющийся за свою жизнь рейх не задействовал целые слои населения. До сих пор не призвали к исполнению воинского долга женщин, как, например, в Великобритании. Следующие выдержки из воззвания Геббельса показывают, какие человеческие ресурсы еще не были востребованы в Германии:

«В Германии даже на пятом году войны сохранялась культурная жизнь, какой другие воюющие государства не знали и в мирное время. Тотальная война немецкого народа настоятельно требует серьезных ограничений в этой и других сферах... Все театры, мюзик-холлы, кабаре, художественные школы и выставки должны быть закрыты. Издавать только научную, техническую и военную литературу, учебники и основополагающие политические труды; публикование всей остальной литературы временно приостановить.

Закрыть все ремесленные училища невоенного направления, например школы домоводства и торгово-промышленные училища. Студентов университетов обоего пола, изучающих науки, не имеющие прямого отношения к войне, задействовать в военной индустрии. В целом эти меры позволят высвободить несколько сотен тысяч человек...

С целью оптимального использования всех трудовых ресурсов рабочие часы органов общественного управления, промышленных и торговых компаний довести минимум до шестидесяти часов в неделю...

Чтобы уравнять в правах гражданских лиц и солдат, незамедлительно ввести временный запрет на выходные. На женщин, достигших 50 лет, и мужчин, достигших 65 лет к 31 декабря, этот запрет не распространяется...»

С помощью тщательного прочесывания надеялись восстановить дивизии, уничтоженные на Восточном и Западном фронтах, а также сформировать двадцать – двадцать пять новых дивизий, мудро названных фольксгренадерскими (народными пехотными) дивизиями. Фольксгренадерские дивизии по 8 тысяч человек, по численности вдвое меньше довоенных пехотных дивизий, формировались из неквалифицированных заводских рабочих, мелких лавочников, унтер-офицеров, которых вынудили занять свои места в вермахте. А ведь им пять лет удавалось успешно убеждать нацистские власти в своей незаменимости в тылу. После нескольких недель начальной военной подготовки эти неопытные дивизии посылали в бункеры линии Зигфрида. Вряд ли с подобным войском полевые командиры могли предотвратить вторжение врага в Германию.

Наряду с формированием фольксгренадерских дивизий верховное командование предпринимало отчаянные попытки по реорганизации и усилению дивизий, вырвавшихся к границам Германии. Из бойни во Франции спаслось около 300 тысяч человек, но в большинстве своем они отступали группами, отрезанными от своих формирований, и теперь предстояло привести эти растерянные толпы в боеспособное состояние. В районы переформирования отправляли представителей дивизионных штабов, наделенных полномочиями вербовать в свои части любых неприкаянных немецких солдат. Штабной офицер 17-й танковой гренадерской дивизии СС представил великолепный отчет о своей деятельности. Прибыв в Нормандию всего за несколько дней до вторжения союзников, эта дивизия не раз терпела поражения. Союзники гнали 17-ю танковую гренадерскую дивизию СС от Сен-Ло до Меца, затем она получила приказ двигаться в Саар, в Мерциг на переформирование.

«В Мец прибыли лишь растерзанные остатки, – сообщал этот офицер. – Никакими словами невозможно описать страдания и лишения, которые перенесла эта дивизия. Ни один человек, переживший отступление, никогда не забудет тот кошмар: невыразимые страдания, трусость, отчаяние, разрушения и смерть. Каждая деревня, каждая дорога, даже каждый куст оставили в его памяти неизгладимый след... В районе переформирования предпринимаются все возможные усилия, чтобы поставить дивизию на ноги. Все офицеры штабов, включая дивизионных командиров, бросились в Мец собирать войска. Офицеры получили инструкции стоять на перекрестках и хватать каждого проходящего мимо солдата, который не может сразу сказать, куда направляется. Один пример: стоя на перекрестке, я направлял солдат в расположение дивизии. Армейцы, недовольные тем, что их включают в эсэсовскую часть, пробирались окольными путями к другой дороге и снова натыкались на меня на перекрестке. Я опять направлял их в расположение дивизии. Эта карусель меня забавляла. Когда возникала надобность в противотанковых орудиях, офицер с несколькими тягачами наготове устанавливал пост на перекрестке и поджидал орудия, расчеты которых не были уверены в пункте своего назначения или в принадлежности к определенной части. Лошадей распрягали, расчеты сажали в поджидающие тягачи, и караван следовал в район переформирования...»