Читать книгу "Золотая гондола - Барбара Картленд"

– По крайней мере, мы их опередили, – пробормотала Паолина.

Через мгновение город скрылся из вида и корабль направился в открытое море. Волнение было сильным, но ветер дул в нужном направлении, надувая паруса.

– Будем надеяться, что они решили, будто мы держим курс на юг, – произнес сэр Харвей. – Это само по себе может ненадолго их отвлечь.

Волны бились о борт корабля, судно кренилось то в одну сторону, то в другую. Сэр Харвей приказал поставить дополнительные паруса, и они помчались вперед с почти невероятной, как показалось Паолине, скоростью.

Примерно час спустя они заметили сзади корабли герцога. Их было четыре, и когда сэр Харвей протянул Паолине рюмку с вином, она увидела развевавшиеся на мачте вымпелы с гербом Феррары.

– Они поймают нас?

– По-видимому, они попытаются это сделать.

Губы его были плотно сжаты, и Паолина поняла, насколько серьезной была опасность. Тогда девушка сняла свою усыпанную жемчугом и бриллиантами диадему и обмотала голову великолепной кружевной фатой, которую носили множество невест в роду Риччи из поколения в поколение, повязав ее вокруг шеи. Альберто вынул из узелка, который он взял с собой на борт, теплый плащ и прикрыл им ее плечи. При этом Паолине вдруг пришло в голову, насколько нелепым было их положение. Они стояли здесь, на палубе грубо сколоченного, довольно грязного кораблика, в одеждах, которые сами по себе стоили целое состояние, однако при этом у них обоих не было ни единого пенни в карманах!

Но сейчас им было трудно думать о чем-либо, кроме кораблей, преследовавших их. Расстояние между ними было не так уж велико. Она обратила к сэру Харвею полное тревоги лицо и положила ладонь на его руку. Он понял без слов, о чем она хотела спросить его.

– Ветер усиливается, – заметил он. – Наша единственная надежда заключается в том, что плавание займет не очень много времени – от силы восемь или девять часов.

– Его корабли быстрее, чем наш? – поинтересовалась Паолина.

– По скорости им нет равных, – коротко ответил он.

На всем протяжении долгого, жаркого дня им удалось держаться впереди от кораблей герцога. Однако они неумолимо настигали их. Сэр Харвей заставил Паолину выпить немного вина, но, когда он предложил ей немного черного хлеба, какой обычно ели рыбаки, с кусочком сыра, девушка отрицательно покачала головой. Она не ощущала голода – настолько она была встревожена. Наблюдая за его лицом, она поняла по выражению его глаз, что он чувствовал в этот миг.

Неожиданно она положила свою ладонь ему на руку и сказала:

– Что бы с нами не случилось, мы провели это время вместе и я убедилась, что нужна вам. Для меня это самое главное на свете. Если даже мне придется умереть, я умру счастливой, зная, что вы не покинули меня.

– Вы не умрете, – отозвался он сердито. – Герцог позаботится об этом.

Если он намеревался заставить ее отступить, то он ошибался.

– Если вы умрете, то и я умру вместе с вами, – промолвила она, – и никто меня не остановит.

Тогда он наклонился и поцеловал ее в губы, но в этом поцелуе не было прежней страстности, и казалось, что корабли, преследовавшие их, вынудили обоих забыть даже о человеческих слабостях.

Час проходил за часом, сэр Харвей по-прежнему мерил крупными шагами палубу, приказывал матросам поставить все новые и новые паруса. Паолина сидела, сложив руки на коленях. Ей оставалось только ждать. Она даже не решалась обернуться, чтобы взглянуть на корабли герцога позади, которые уже стали видны намного более отчетливо, чем раньше, днем.

Судя по тому, что солнце клонилось к закату, уже наступил вечер, как вдруг капитан издал короткий возглас:

– Вот он, Триест!

Тут они заметили впереди длинную береговую линию, казавшуюся почти тенью на фоне озаренного ярким светом неба. Паолина обернулась. Корабли герцога находились не более чем в двух сотнях ярдов[17]за кормой их судна. Судя по плотно сжатым губам сэра Харвея, опасность была серьезной, и она поняла по искаженному от ужаса лицу Альберто, что у них не осталось надежды.

Паолина разглядела на палубах кораблей приготовленные абордажные крючья. Несомненно, герцог приказал захватить их живыми, иначе корабельные орудия на носу давно уже были бы пущены в ход.

– Лучше умереть, чем стать пленницей герцога, – прошептала она чуть слышно.

И тогда сэр Харвей внезапно воскликнул:

– Какой же я болван! Мы можем плыть быстрее. Выбросьте за борт все, что может облегчить корабль. Я возмещу вам вашу потерю, клянусь вам – я могу сделать это прямо сейчас.

Он скрылся в каюте и через мгновение вернулся с диадемой, усыпанной жемчугом и бриллиантами, которую сняла с головы Паолина.

– Возьмите это, – сказал он матросам. – Эта вещь стоит целое состояние, как вам хорошо известно. А теперь зададим жару этим дьяволам, которые преследуют нас!

Моряки сразу поняли, что ему от них было нужно, и, поглядывая на бриллиантовую диадему, не мешкая принялись выбрасывать за борт все, что можно было сдвинуть с места. Бочки, предметы мебели, лишние паруса – все было отправлено в волны моря и теперь уплывало, уносимое течением, в сторону кораблей, следовавших за ними.

Скоро, как показалось Паолине, на борту остались только люди. Палубы были освобождены от всего лишнего груза. Каюта была совершенно пуста, если не считать деревянной скамьи, прикрепленной к стене. Даже фонарь, который свешивался раньше с потолка каюты, был с громким всплеском выброшен в море.

Альберто закричал:

– Мы уходим от них!

Паолине казалось, что надеяться на что-либо в их положении было уже слишком, однако Альберто оказался прав. Посланные в погоню корабли находились уже не так близко, как прежде. На их палубах суетились матросы, разворачивая паруса, однако они не решались выбросить за борт собственность герцога, и корабль, уносивший с собою Паолину и сэра Харвея, освобожденный от лишней тяжести, уплывал от них все дальше и дальше.

– У нас есть еще полчаса, – пробормотал капитан.

Уже стемнело, на небе появились первые звезды. Ветер, который весь день был благоприятным, немного изменил направление, дуя в южную сторону, но временами снова переходил на западный, и его сильные порывы, казалось, уносили маленькое суденышко еще дальше от его преследователей.

Паолина вдруг почувствовала сильнейшую усталость. Она вернулась в каюту и уселась на жесткую скамью. Больше она уже не чувствовала ни тревоги, ни страха. Теперь она почему-то была убеждена, что корабли герцога не настигнут их. Должно быть, они проявили неблагодарность по отношению к Провидению, которое оберегало их обоих так долго, если могли предположить хотя бы на миг, что им не удастся выбраться из этой переделки. И все же, вспомнив жестокое выражение на лице герцога, когда тот пытался захватить ее в своем охотничьем домике, она поняла, что он не из тех людей, которые легко отказываются от того, что для них особенно желанно.