Читать книгу "Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард - Федор Раззаков"

А гастроли Высоцкого в Америке продолжаются. 20 января он дал два концерта: днем в Бостоне (в еврейском центре Темпл Охабей Шолом, 14.00), а вечером — в Нью-Джерси (в Хэмилтон Миддл Скул, 20.30). 21 января он выступил в Филадельфии (на Анрах Авеню, 20.30), а на следующий день — в Детройте (в Лазруп Хай Скул, 20.00). Присутствовавший на последнем концерте Л. Шмидт рассказывал: «Я пришел к нему за кулисы во время перерыва, и меня поразили его синие губы. Я к тому времени уже перенес инфаркт и знал, что означают такие губы». За день до этого Высоцкий и сам жаловался: «Что-то мотор пошаливает…».

У Высоцкого в те дни и в самом деле стало пошаливать сердце — сказывался не только ускоренный ритм гастролей, но и, видимо, психологическое напряжение от его тайной миссии, про которую знали немногие. Такого плотного соприкосновения одного дела с другим у Высоцкого еще не было.

23 января он дал концерт в Чикаго, на Норт Шеридан Роуд в 20.00. Вспоминает В. Азбель:

«Зал был переполнен. Высоцкий вышел, спел две-три песни, а потом внезапно ушел за кулисы. Не было его минут пятнадцать, люди не понимали, что происходит. Наконец, объявили, что концерта не будет, но тут вышел Высоцкий и сказал, что он продолжит концерт, но он хочет, чтобы деньги, полученные от продажи билетов, пошли в какой-то детский фонд. Потом он действительно пел, но как-то без желания, без души…».

Первоначально Высоцкий предполагал дать в США 10 концертов. Однако два из них не состоялись — в Торонто (его он даст в апреле этого же года) и в Балтиморе (туда Высоцкий не смог попасть из-за снежных заносов). Последний, восьмой по счету, концерт певец дал в Филадельфии 24 января.

На следующий день наш герой справил свой 41-й день рождения. В тот день он выступил с концертом в Лос-Анджелесе, в Файярфэкс Хай Скул в 20.00. Это было его последнее выступление в том американском турне. За него он заработал, согласно официальной информации, 35 000 долларов.

Тем временем, 26 января в 5-м творческом объединении «Мосфильма» состоялось обсуждение кинопроб для фильма Михаила Швейцера «Маленькие трагедии». Как мы помним, у Высоцкого там была главная роль — Дон Гуан. Для недоброжелателей нашего героя это был последний шанс «зарубить» распоясавшемуся актеру его роль-мечту. Ведь к тому времени стало очевидно, что Высоцкий вышел из-под контроля: обманув власти, уехал с гастролями в США, да еще имел наглость выступить на радиостанции «Голос Америки». Учитывая возмущение советского генконсульства в Нью-Йорке, которое бомбардировало Москву своими телеграммами по поводу возмутительного поведения Высоцкого, власти в Москве просто обязаны были наказать зарвавшегося артиста. Однако не наказали — даже пальцем не пошевелили. И это в разгар еще одного скандала с участием Высоцкого — с альманахом «Метрополь». Спрашивается, почему? Видимо, по той же причине, о которой мы неоднократно здесь упоминали: за неуязвимостью барда могла стоять Старая площадь и ее внешнеполитические задачи, для выполнения которых Высоцкий и мог быть отряжен в Америку. Поэтому была лишь имитация возмущения поведением артиста со стороны тех же дипломатов в США и не более того.

Высоцкий вернулся из Америки 27 января, чтобы успеть к дню рождения своей юной любовницы Оксаны Афанасьевой: два дня спустя ей исполнилось 19 лет. Но поскольку на родине у некоторых людей имелись к нему вопросы, он взялся за их разрешение, согласно придуманной заранее легенде. И 22 января из-под его пера рождается документ следующего содержания, адресованный руководству «Таганки»:

«22 января я должен был играть спектакль «Гамлет». Мною послана телеграмма из Парижа с просьбой разрешить мне задержаться на несколько дней, вернее, с сообщением о необходимости остаться до 26 января за рубежом, т. к. моя жена именно 22 января легла на трехдневное исследование в Нью-Йорке по поводу травмы, полученной ею на съемках. Я находился с нею там же и не мог оставить ее, не узнав результатов… (и эти слова Высоцкий адресует людям, которые прекрасно осведомлены о его любовном романе с юной прелестницей. — Авт.)».

Но «спектакль» на этом не заканчивается. Поскольку на «художества» Высоцкого в Америке должен был отреагировать КГБ (иначе было бы очень странно), он сообщает друзьям, что его вызвали в гостиницу «Белград» для дачи объяснений чекистам. И Высоцкий отправляется туда, прихватив с собой своего концертного администратора Валерия Янкловича. И уже тот после смерти Высоцкого поведает общественности о том, что же произошло на той встрече — естественно, ссылаясь на слова самого Высоцкого. Итак, вот этот рассказ.

В номере артиста встретили двое сотрудников «пятерки» — пятого Управления КГБ, курировавшего идеологию. Первое, о чем спросили гостя — как он решился без официального разрешения вылететь в США. Ответ последовал хорошо нам известный: дескать, жена там лечилась, а я ее сопровождал. А когда этот ответ чекистов не удовлетворил и они попытались приструнить артиста, тот неожиданно резко сказал: «Я сам знаю, что мне можно и что нельзя. И что вы можете мне сделать? Я всего достиг сам».

Следующей темой, которой коснулись чекисты, было участие Высоцкого в альманахе «Метрополь». Но артист и здесь нашел, что ответить: сказал, что готов обсуждать эту тему только в присутствии остальных участников альманаха. Тогда чекисты задали ему следующий вопрос, ради которого, как понял артист, его сюда и позвали: дескать, не он ли переправил оригинал альманаха в Америку? Уж больно, мол, подозрительное совпадение: Высоцкий приезжает в Штаты, и тут же издатель Карл Проффер заявляет о том, что у него имеется оригинал сборника, и что он немедленно готов приступить к изданию альманаха.

Высоцкий ответил честно: «Нет, не я. Это простое совпадение». И так уверенно это произнес, что у чекистов не осталось сомнений — не врет. Тогда последовал еще один вопрос: где деньги за американские концерты — как мы помним, Высоцкий заработал 35 тысяч долларов? Артист ответил вопросом на вопрос: «А вы знаете, сколько стоит лечение в Америке?». Больше вопросов ему не задавали. Вернее, автор этой книги о них ничего не знает.

А вот вам другой пример с другим известным в СССР и в мире человеком — вратарем хоккейного ЦСКА и сборной СССР Владиславом Третьяком. Один раз в этой книге я уже его вспоминал, сделаю это еще раз, благо в его жизни были случаи, похожие не те, что происходили и с Высоцким. Итак, в самом начале 80-х Третьяк снялся в рекламе на Западе и заработал за это 50 тысяч долларов — чуть больше, чем Высоцкий за нью-йоркские концерты. Так вот, почти всю эту сумму у Третьяка забрало его родное государство, оставив ему всего лишь несколько сот долларов. А ведь, напомним, Третьяк был любимчиком самого Брежнева, ходил под «крышей» Минобороны. Спрашивается: к кому же лучше относились советские верха в те годы — к полудиссиденту Высоцкому или олимпийскому чемпиону Третьяку? И за что, интересно, такие почести выпадали на долю Высоцкого? Может быть, за то, что на самом деле он должен был быть таковым в глазах широкой общественности, а для «верхов» он был очень полезным кадром? Ведь это нонсенс для советской системы — человек (Высоцкий) в открытую игнорирует ее законы, внаглую вертит на одном месте «верхи», а они с ним ничего не могут поделать. Ни Брежнев, ни Суслов, ни Андропов — никто. Прощают ему всяческие закидоны за рубежом, где советские граждане должны вести себя исключительно правильно, в противном случае, как пел сам Высоцкий, «Это, значит, не увижу я ни Риму, ни Парижу». Однако Высоцкий эти законы в открытую нарушает, да еще с неимоверной наглостью, как это было в Нью-Йорке. А его не могут даже приструнить, будто он — сын генерального секретаря ЦК КПСС или, на худой конец, министра иностранных дел. Ах да, забыли — он же всенародно любимый певец, за которого советский народ (сам Высоцкий иронично называл его «совейским») готов был лечь костьми, или, на худой конец, выйти на массовые демонстрации. Поэтому, якобы, власть предержащие и боялись трогать певца, чтобы не разжигать пламя народного бунта. Большего бреда, чем этот, представить себе невозможно.