Читать книгу "Гильдия убийц - Личия Троиси"

— Что со мной? — спросила она у Учителя, стараясь не заплакать.

— Ностальгия… дурацкая ностальгия.

Дубэ почувствовала, что он понял ее, и улыбнулась.

Наступила ночь, Дубэ была одна. Окраины Макрата приобрели мрачный, тревожный вид. На улицах свистел ветер, поднимал пыль, на улицах никого не было, кроме бродячих собак. Однако Дубэ не было страшно. С тех пор как Учитель стал посылать ее договариваться с заказчиками, она привыкла.

Девочка ждала. Человек, ожидавший ее, был стариком, так ей сказал тот, кто подошел к ней несколько дней назад, когда она бродила по рынку. Лысый старик, с седой бородой, она должна будет узнать его по красному цветку, приколотому к черному плащу. Он попросил о встрече ночью в той части города, которую Дубэ плохо знала. Она пришла сюда впервые и в точности следовала тем указаниям, которые ей дал Учитель.

Она завернулась в свой единственный, уже поношенный, черный плащ. Плащ уже стал ей мал, и Учитель пообещал, что если она будет хорошо работать, то он ей даст денег за работу и она сможет купить новый. Дубэ закрыла лицо, хорошо спрятав его под складками капюшона. Как и Учитель, она стала одержима манией таинственности.

Наконец старик появился. Он хромал, цветок хорошо был виден на его груди.

Дубэ не приближалась. Она ждала, пока старик подойдет к ней сам.

Старик был совсем дряхлым. Подойдя к Дубэ поближе, он стал разглядывать ее своим единственным глазом.

— Это ты?

Его голос был глухим, мрачным. Дубэ поймала себя на мысли, что этому человеку осталось жить недолго, что смерть уже наложила на него свой отпечаток.

— Да.

— Я ожидал встретить кого-то постарше…

— Пусть тебя не вводит в заблуждение мой небольшой рост.

Дубэ старалась, чтобы ее возраст не замечали, она всегда хотела выглядеть старше. Она надеялась, что скоро вырастет и станет взрослой женщиной, какой она себя ощущала.

— Твой хозяин послал тебя договариваться?

— Да. Расскажи о своем деле.

История была банальной: старик, уже чувствовавший свою болезнь и приближающуюся смерть, хотел насладиться убийством того, кто в молодости лишил его глаза и отнял у него любимую женщину. Дубэ испытывала смешанное чувство сострадания и презрения к этому человечку, который не успокоился даже перед лицом неминуемой смерти и до сих пор жаждет мести.

— Мой хозяин обычно не берется за такие мелкие и ничтожные работы.

Обычный ответ по поводу обычной работы.

— Это горе всей моей жизни, проклятая девчонка!

Дубэ не ожидала такого взрыва негодования.

— У вас есть деньги?

— Сколько ты хочешь?

— За такую работу мы берем семьсот каролей.

Она начала с чрезмерной для такой работы цены, но так нужно было поступать всегда, чтобы завоевать уважение клиента и установить хорошую цену.

Старик, как она и предвидела, вытаращил глаза.

— Это слишком большая цена…

— Я же сказала вам, что мой хозяин выполняет работу другого уровня и не берется вообще за частные дела, вроде вашего. Вы должны оплатить его услуги. Зато мы гарантируем вам отличную работу.

— Это слишком. Двухсот — и то будет многовато.

— Тогда поищите кого-нибудь другого, — сказала она и собралась уходить.

Старик преградил ей путь, схватив за руку:

— Подожди! Двести пятьдесят.

Началась утомительная торговля, которую Дубэ удалось завершить, сойдясь на нужной цене — четыреста каролей.

— В любом случае мне нужно переговорить с моим хозяином и узнать, согласится ли он на работу, тем более за такие деньги.

— А потом?

— А потом мы встретимся через два дня, здесь, в тот же час, если вас устроит.

Старик, казалось, раздумывал, потом кивнул:

— Хорошо.

Дубэ ушла.

Она была рада тому, как пошли дела. Она хорошо поторговалась, работа не слишком серьезная, но это — надежные деньги. Она уже думала о своем плаще и о рынке, куда она отправится за покупкой.

Она была рассеянна: в голову лезли мысли о договоре и другие бесполезные мысли. Она забыла, что находится в малознакомой части города и идет, куда ее несут ноги, не задумываясь, и только через некоторое время она поняла, что не знает, где находится.

Рассвет был не за горами, над домами уже появился слабый свет восходящего солнца.

По нему Дубэ сориентировалась и двинулась на юг, к дому, где ждал ее Учитель. Однако переулки Макрата образовывали запутанный, да к тому же извилистый лабиринт. Дубэ заблудилась, ее охватило беспокойство. Она никогда раньше не сбивалась с дороги.

Дубэ шла долго, по местам все менее знакомым. В городе мало-помалу становилось светлее, жизнь просыпалась. Первые торговцы заполняли улицы, пробуждение города сопровождалось нарастающим движением и шумом.

Когда взошло солнце, Дубэ немного приободрилась. Ее пугала мысль о том, что придется у кого-то спрашивать дорогу. По глупости она не послушалась указаний Учителя о том, как вернуться обратно, но домой нужно было вернуться во что бы то ни стало.

Город неожиданно изменился у нее на глазах, а времени уже не оставалось. К ней приближалась женщина, она несла на голове корзину с отрезами тканей и две корзины в руках. Дубэ сразу узнала женщину, хотя она состарилась и располнела. Она не могла не узнать ее.

Ее мать. В Макрате.

Ноги Дубэ приросли к земле, она замерла посреди дороги, и женщина, проходя мимо, толкнула ее одной из корзин.

— Извините, — поспешно произнесла мать, оборачиваясь к ней.

Окаменевшая Дубэ смотрела на нее.

— У вас все в порядке? — спросила женщина удивленно.

Дубэ пришла в себя. Она ничего не ответила, просто повернулась и побежала, скрываясь в закоулках города, это она научилась делать за прошедших четыре года.

Она вернулась в дом, где ждал ее Учитель, почти в полдень. Она была смущена. Ее мать. Как она мечтала увидеть ее снова, когда… Она с замиранием сердца вспомнила мучительное время до встречи с Учителем, как она хотела, чтобы ее родители нашли ее, спасли. И если здесь, в городе, мать, значит, наверняка и отец! Хотя они оказались рядом и был день, но она совсем не разглядела лица в полутьме.

— Где ты пропадала, черт возьми?

Учитель остановил ее этими словами на пороге. Смущение Дубэ ясно было написано на ее лице.

— Что-то произошло? — тревожно спросил он у Дубэ.

Дубэ покачала головой:

— Я просто потерялась…

Учитель успокоился: