Читать книгу "Стратегия. Гоблин - Вадим Денисов"

– А как же тогда…

– Их сняли в другом месте, – категорически заявил он.

– В каком?

Он только пожал плечами.

– Охранник в любом случае знает.

– Вовсе не обязательно, – опять возразил исландец. – Бездельник владеет и кормится только с одного причала, принадлежащего именно ему, вот этого. Кстати, отличный бизнес, не хуже гостиничного. А вышел наш ленивый приятель, только завидев приближающееся судно. «Сайпан» же швартовал кто-то другой, сейчас его здесь нет.

Исландец, как всегда, говорит разумные вещи. Нашего охранника как ветром сдуло, охранять суда он, судя по всему, не собирался. Либо за него работают мальчишки-наблюдатели.

– Разговор по душам со скучающим в каюте капитаном «Сайпана» окажется более полезным, вот этим и займусь, – решил Дагссон. – У молодого человека, конечно же, найдется, чего занимательного и удивительного рассказать коллеге… Конечно, не об истории похищения или о мотивах, которые заставили проходимцев решиться на такое дело. Но надеюсь, что нечто важное я все-таки услышу.

Хорошо, обойдусь короткостволом. Стволы здесь носят без особых ограничений, хотя внутренние понятия наверняка имеются. Почти во всех известных мне городах, поселках и деревнях разрешается ношение короткоствольного огнестрельного оружия, как скрытое, так и напоказ. Праздная демонстрация длинноствольного оружия не приветствуется нигде. Держи его у себя дома, транспортируй на здоровье, но в городской черте шастать с ним не нужно.

Одно время многие из нас боялись, что синтетические монстры Смотрящих могут внезапно материализоваться прямо посреди жилой территории. Люди старались постоянно иметь при себе стволы посерьезней. Однако ни одного такого случая до сих пор зафиксировано не было, и народ постепенно успокоился. Теперь все любят пистолеты и револьверы, однако насыщения ими еще не произошло.

Мальчишки с тачками были готовы выдвигаться.

Женщинам оставалось взять личные вещи, наплечные мешки и оружие. Карамультуков оказалось пять, а не три. Серьезные девочки, никаких насмешек. Здесь ведь как: если человек владеет стволом, то и умеет из него стрелять. Так что дамочки, можно сказать, уверенные пользователи.

Странная компания.

Непонятно, где и как живут, что за плантации окучивают, сколько вообще людей в коллективе… И почему не видно мужиков, не пахнет ли тут, товарищи, махровым таким матриархатом? Может, они их замочили, зажарили и съели?

В местах с теплым климатом, в маленьких сельскохозяйственных общинах, еще не пристегнутых к крупным конкурирующим анклавам с централизованным управлением, сплошь и рядом видишь знакомую картину гендерного безделья. Мужчины-соплеменники, ленивые и сонные, принимаются за работу, только подгоняемые голодом или пинками жен. Большую часть времени они проводят, валяясь в гамаке и ожидая, когда женщины приготовят жратву, или в тенечке, переваривая съеденное. Могут долго, хоть соревнования устраивай, и молча сидеть компаниями на корточках, сплевывая на песок жвачку. Принять участие в готовке им и в голову не приходит.

Конечно, от выполнения особо тяжелых работ мужикам не увильнуть, они кое-как управляются с раскорчевкой новых участков и посевными. И кругом халтура. Во время валки деревьев после таких лесорубов остаются пни метровой высоты, никакой экономии. Сожгут самые крупные ветки, побросают в землю зерна кукурузы, практически не требующей последующего ухода, воткнут корешки батата – и больше не хотят шевельнуть пальцем.

В итоге вся плантация щетинится пнями, подобно крупным валунам на предгорных лугах. Настоящей зимы, на их счастье, здесь не бывает, много дров для отопления жилища не требуется. Поэтому неубранные стволы повсюду валяются прямо среди грядок, на которых в благословенных тропических и субтропических краях Платформы все растет, как на дрожжах.

Однако дальше у мужиков могут начаться серьезные неприятности.

Если в общине в какой-нибудь подходящий момент появляется умная, волевая, решительная женщина, как наша громогласная Сисяндра, то она вполне может захватить власть, устанавливая жесткий матриархат. И мужчин не спасут врожденная физическая сила, способность взрываться в драке и особенности анатомии, на которые мы так любим надеяться. Парочку наиболее опасных просто отравят во время очередного завтрака. Остальных покалечат и выгонят к чертовой матери в джунгли, где они сдохнут под клыками и когтями.

* * *

Полудикие вольные общины, выползшие из таежной глуши или из непроходимых джунглей, бывают очень опасными. Еще более осторожным нужно быть, наткнувшись на место проживания людей, которые в своих верованиях, взглядах на гуманность и отношении к чужакам могут оказаться кем угодно.

Некоторая часть общинников малых групп уверенно шагает назад, постепенно становясь полудикими язычниками. Но даже в более крупных сообществах махровым цветом начинает цвести глухой трайбализм, средневековая клановость и замкнутость. Получается, что на относительно небольшой площади общего ареала человеческой популяции, от затерянной в джунглях деревеньки до крупного города, очень ярко проявляются все расхождения в культуре и нормах морали, различия в религиях и самой степени религиозности.

Сотников как-то сказал, что на Платформе-5 с религиями все обстоит и просто, и сложно одновременно. Поначалу конфессиональная ортодоксальность и религиозная непримиримость в анклавах вообще не чувствовалась, а очень редкие святые отцы пытались сохранить хотя бы часть имеющегося влияния и единство паствы.

Люди, попавшие сюда, были растеряны, многие до шока, а кое-кто и до безумия. Привычные в такой среде разговоры о боге как-то быстро угасали, старые проверенные религии экстренно требовали новых взглядов и моделей, новых веских слов и доводов. Несчастные, у которых в голове была полная каша, приходили к постепенно появляющимся новообретенным священникам и спрашивали – поясни, мол, ситуацию, святой отец, что же такое происходит вокруг? И священник не мог просто отболтаться, что на все, мол, есть божья воля, и надо молиться, от них потребовалась огромная работа по осознанию и адаптации. Только так адептам и можно было сохраниться в мире, где роль Всевышнего словно заняли некие Смотрящие, подвинувшие Бога, Вселенную, и законы физики заодно.

Лично я на Земле был атеистом, а здесь, после проявления деяний Смотрящих, по диагнозу Демона, поначалу оказался агностиком, оставаясь носителем православной культуры. Ну, это он так сказал, мне же казалось, что я вообще ничего не понимаю. Сейчас уже и не знаю, кто я есть, у нас многие приняли Смотрящих именно за «смотрящих», поставленных управлять планетами в этом секторе Вселенной именно Всевышним. Но там, где появился примитивный анимизм, тотемизм или чуть более высокий шаманизм, Смотрящим буквально так и молятся – как локальным божкам, духам. Так гораздо проще. Не нужно раздумывать, чего-то искать, предполагать… Фигурки режут, деревянные и каменные столбы вкапывают, губы жертвенным рыбьим жиром мажут.

Как-то раз в Башне, примерно с полтора года назад, у нас зашел разговор о периоде древнерусского язычества, когда Серега Демченко рассказал много интересного, в том числе и такого, о чем раньше я не задумывался. Попробую пересказать.