Читать книгу "Михаил, Меч Господа. Книга 3. Рейд во спасение - Гай Юлий Орловский"

– Помолчал бы о Калисетпроптлтлоке. Все знают, как ты крутил с его сестрой Батафани!.. Даже жениться обещал. Понятно, Батафани и сейчас для тебя все сделает. И портал брата откроет, даже если это им и навредит.

Азазель повторил:

– Но ты в память о старой дружбе мог бы помочь и сам?

Насира отрезал:

– У нас с тобой дружбы никогда не было!.. Убить тебя хотел, да. Но за тысячу лет это прошло.

Сердце Михаила екнуло, Азазель смотрит на повелителя Геенома с такой надеждой, будто всеми фибрами души жаждет перенестись в мир людей, но тот, поколебавшись, сказал хмуро:

– Тебя одного могу, но с твоими спутниками пришлось бы отдать все силы, а коплю я очень медленно.

Азазель сказал со вздохом:

– Ладно, не расстраивайся. Калисетпроптлтлок, надеюсь, чем-то поможет.

Насира кивнул, снова окинул тем же безразличным взглядом Михаила и Обизат, чуть присел и, оттолкнувшись от земли, мощно ударил по воздуху крыльями.

Все трое провожали его взглядами, Михаил некстати подумал, что здесь без помощи магии не обходится, в Насире не меньше сотни килограммов, с таким весом летать только с помощью одних крыльев невозможно.

Азазель сказал довольно:

– Заран продолжает работать!

Михаил сказал язвительно:

– Не удивлюсь, что ты сам подбил его подослать убийц, чтобы получить законное право на ответный удар!.. И вообще расхаживать по аду. Дескать, раз уж тут, погуляю.

Азазель хохотнул.

– Золотые слова! Погуляем малость. Может, пару городов сожжем невзначай. Ты как, Обизат?

Она сказала осуждающе:

– Жечь города нехорошо.

Он перевел взгляд на Михаила.

– Это она сказала?.. Мне показалось, ты. Эта девочка твою занудность копирует или такой уродилась?

– Это не занудность, – возразил Михаил, – а правильность.

– Правильность скучна, – заявил Азазель, – потому так популярны пираты, корсары, флибустьеры, поэты, оппозиционеры, стритрейсеры и вообще бандиты и наемные убийцы. Хорошо бы перебить их всех, верно?.. Жаль, они в каждом из нас. Только ты разве что во сне в флибустьерском дальнем синем море поднимаешь паруса, а я и наяву поэт. Обизат, учти!.. Женщины влюбляются в поэтов и сабатиней.

– Я не влюбляюсь, – отрезала она. – Вон там деревня, да?.. В горе?

– Как ласточки, – ответил Азазель. – Еще стрижи так любят селиться… Да, это наша деревня. Такую сжечь трудновато, верно?

Азазель кивнул, а Михаил сказал с некоторым удивлением:

– А деревни не слишком отличаются от тех, что видел пару тысяч лет тому. У людей… Кстати, почему Мессия должен родиться именно в деревне? Тут же все не очень… блещущие ни умом, ни силой.

Азазель посмотрел с интересом.

– А у людей Иисус не мог родиться в царской семье?.. Но появился в семье самого простого и туповатого, если уж совсем честно, плотника. И у простой деревенской девки. Тем самым показал, что для Всевышнего всю люди хороши и прекрасны, разницы не видит и не желает, чтобы ее видели мы.

– Ух ты, – сказал Михаил. – Да ты в самом деле поэт.

Обизат подошла к окраине деревни, остановилась у первых же щелей в горе, где-то выдолбленных, где-то естественных. Перед ними все усыпано обглоданными костями, бехемы и прочие звери не исчезают после гибели, на плоских камнях распластаны для сушки плохо выделанные шкуры.

Азазель аристократически наморщил нос.

– Как же тут воняет… Обизат, прости за грубое слово, но пахнет в самом деле отвратительно. Ну как, трое волхвов, готовы к трудной и грязной работе по спасению, когда проще всего всех убить?.. Ладно, будем надеяться, Христос и здесь пойдет по накатанной дороге, раз уж в первый раз получилось. То, что его там убили, это печалька, но для настоящего мужчины не слишком важно, верно? Главное, чтоб его дело жило и развивалось, как получилось с христианством.

– Там три волхва приходили, – напомнил Михаил, – а нас двое! И женщина.

Азазель поморщился.

– Какой ты мелочный! И занудный. Я вот уверен, ты один троих волхвов стоишь. Как посмотрю на тебя, раздирает рот зевота шире Мексиканского залива, а разве это не доказательство?

Глава 10

Михаил посмотрел озадаченно, пытаясь уловить логику, но из дальней пещеры вышли двое коренастых и приземистых демонов, настолько лохматых и кривоногих, что даже не понял, кто из них самка.

Он ощутил, что смотрит с отвращением, даже с омерзением, не представляя, как это среди этих существ может появиться Мессия, что попытается спасти их из тьмы зверства и дикости.

Из другой щели вышли еще четверо, все рогатые, мерзкие, с хитро-злобными мордами.

Азазель словно прочел его мысли, хотя что их читать, достаточно просто взглянуть в его лицо, шепнул тихо:

– Неисповедимы пути Господа. Возможно, вообще не видит разницы между людьми и демонами? Особой разницы?..

– Сперва людей, – сказал Михаил, – потом демонов?.. Что-то перерыв большой.

– А вдруг, – обронил Азазель, – для Него времени вообще не существует? Я вообще не рискую рассуждать о возможностях Творца, голова идет кругом. Знаю только, что сейчас надо срочно вывести этих обреченных в безопасное место.

– Куда?

Азазель буркнул:

– В Египет!.. Куда бежали Иосиф с Марией, когда Ирод Великий велел вырезать всех младенцев в Вифлееме. Только не представляю, что здесь вместо Египта.

Обизат, прислушиваясь, сказал тихонько:

– А если в земли клана моего отца?..

– Это где? – спросил Азазель.

– Не очень близко, – ответила она осторожно, – но на пути нет ни крепостей, ни форпостов. Достаточно безлюдные земли…

Азазель внимательно посмотрел на нее.

– И безжизненные?

– Не все же погибнут в дороге, – ответила она. – Вам же нужно сохранить кого-то одного?

– Да, – ответил Азазель, – только не знаем, кого. Потому будем стараться сохранить всех… И надеяться, что тот, кого нужно спасти, окажется среди уцелевших.

Демоны посмотрели равнодушно, ничего интересного для себя не увидели, один за другим вернулись в свои норы.

– Подождите здесь, – велел Азазель. – Я загляну к ним, переговорю.

Михаил кивнул Обизат.

– Садись, отдыхай. Не думаю, что у него так скоро все получится.

– Он хитрый, – возразила она. – А здесь все простые. Их даже обманывать нехорошо.

– Для их же спасения, – пробормотал он. – Хотя да, ты права. Обманывать вообще нехорошо, а простых тем более.