Читать книгу "Я - танкист - Владимир Поселягин"

Сам я сел за руль бронетранспортёра, остальные в десантный отсек, надев немецкие каски, чтобы не привлекать внимания. Видно, как над бортом покачиваются, но кто это, непонятно. Колонна, которую возглавлял «цундап» Минского, развернулась и последовала в ту сторону, откуда приехали немцы. Идти старались на максимальной скорости, что выдавал бронетранспортёр, примерно километров сорок в час, даже чуть меньше. На ближайшей развилке мы свернули и поехали дальше. Я постоянно сверялся с картой, так что куда ехать, знал. Проехав посадку, мы свернули к роще и, укрыв машины, встали лагерем.

Как только двигатель бронетранспортёра заглох, я покинул кабину и стал отдавать распоряжения:

– Лосев, собрать продовольствие и приготовить ужин. Минский, выстави наблюдателя за дорогой, я видел, что ты бинокль затрофеил, выдай ему. Второго отправь на противоположную сторону рощи. Быстро доберётся. Этому бойцу выдайте сухпай. Всё, работаем.

Ольга по своей инициативе стала помогать Лосеву, а я отошёл в сторону и, присев на поваленный ствол дерева, занялся картой. Бойцы работали, ужин готовился, а я так и эдак прикидывал, что делать дальше. Нужно Смирнову как можно быстрее отправить к нашим. Единственный шанс сделать это благополучно, отправить по воздуху. Координаты трёх немецких аэродромов мне были известны, ещё два – подскока. Но там истребители, нам не подходят. Да и лётчика пока нет, лётчики нам нужны. Пленный при допросе сообщил, что, бывало, брали они сбитых летунов, да мирные жители тех им передавали, но в этот день ни одного не попалось, где взять летуна, тот не знал.

В это время прибежал наблюдатель и с большими глазами сообщил, что немцы гонят толпу наших пленных.

– Отлично, – к удивлению бойцов, обрадовался я. – Лосев, Смирнова, остаётесь в лагере, остальные с личным оружием за мной.

Сняв с коляски мотоцикла пулемёт, я побежал за наблюдателем, который показывал дорогу, к противоположному краю рощи. Прибыв на место, я поставил пулемёт на сошки и, укрывшись за деревом, в бинокль осмотрел длинную колонну понурых пленных. По примерным прикидкам, их тут было не меньше шестисот. Охранял всего взвод, правда, при двух пулемётах на мотоциклах.

– Бойцы, слушаем меня. В колонне находится несколько летунов. Кто из них пилот, а кто штурман, не знаю, а нам нужен именно пилот, лучше два. Поэтому расстреливаем конвой и из тех, кто бежит прочь, выдёргиваем летунов. Тем, кто в форме, приготовиться покинуть опушку и ловить нужных специалистов, остальным нос не казать, чтобы не спугнуть. Всё ясно?

– Ясно, товарищ майор, – нестройно ответили бойцы.

– Тогда мотоциклистов я беру на себя. Остальные цели распределите, кто будет стрелять по конвойным слева от колонны, а кто дотянется до тех, что справа, они скрыты от нас.

– Товарищ майор, разрешите занять позицию на дереве, – попросил снайпер.

– Помогите ему, – приказал я.

Снайпера подсадили, подали винтовку, и стали ждать, когда колонна приблизится. Колонна шла параллельно роще и на развилке свернула к нам, поэтому через поле мы могли наблюдать замыкающих мотоциклистов. Однако впереди идущие пленные скоро скроют их от меня, поэтому, прижав приклад пулемёта, плотнее к плечу, я скомандовал:

– Целься… Огонь!

Пулемёт затрясся. Однако очередь пошла кучно, и экипаж одного мотоцикла был уничтожен, а я уже перевёл прицел на второй. Тот с места стартанул, но было поздно, пуля попала в бак, тот вспыхнул, и объятый огнём мотоцикл, с которого соскочил один из немцев, пытаясь сбить пламя, скатился на обочину, где и замер. Мотоциклист прожил недолго, я срезал и его. В принципе, на этом всё. Конвой был расстрелян, а тех, кого не достали мы, добивали сами пленные. Хотя наш снайпер изредка постреливал с дерева, когда мы уже прекратили стрельбу. Наверное, видел достойные цели. Почти сразу вперёд стартовало трое бойцов в красноармейской форме, выискивая среди разбегающихся пленных тех, у кого были голубые петлицы. Хватали некоторых за руки, расспрашивали, но потом отпускали. Видимо, не те.

– Уходим, – скомандовал я.

В основном пленные убегали в поле. К роще, откуда был открыт такой плотный огонь, идти явно опасались, но не все, около полусотни бойцов, перемешанных с командирами, рванули к нам, но первые ряды, обнаружив людей в немецкой форме – мы как раз собирались отходить, – сразу дунули в стороны по роще, обтекая нас по бокам. Ладно, хоть бы не стреляли, у двоих я приметил карабины убитых конвоиров.

– Товарищ майор, а что это они? – спросил Минский, указывая на дорогу.

До сотни бойцов, где было очень мало командиров, так и остались на месте. Кто-то упал на дорогу, пережидая стрельбу, и не убежал, кто-то просто садился, ожидая, когда прибудут следующие немцы и снова поведут их в тыл.

– Это перебежчики, агитаторы сдаваться в немецкий плен, да и просто уставшие от боёв и смерти. Хотя я бы сказал, что это идиоты, они не знают, что их ждёт в плену. Согласно доктрине немцев, разработанной в Ставке Гитлера, девяносто процентов населения оккупированных территорий и все военнопленные должны быть уничтожены. Так что их ждут болезни, измывательства охраны, постоянный голод и в заключение смерть. Придумать способ смерти для каждого можно во множестве, а тела их сожгут, чтобы пепел использовать как удобрения во фруктовых садах. Кстати, нацисты любят применять газовые камеры. Забивают бетонную комнату людьми, потом шипит газ, и раздаются хрипы умирающих людей. Другие пленные вытаскивают тела под наблюдением охраны и сжигают в печах. Вот это их судьба. Так что не смотри на них так зло. Бедолаги, но они этого ещё не знают. Правда, не все, некоторые наверняка пойдут служить немцам, их ждут большие сроки по приговору трибунала. А некоторых и петля за предательство.

Сержант явно в шоке ошарашенно слушал мои откровения, однако наша заминка с отходом помогла парням, отправленным за летунами привести двоих. Один был в звании капитана, другой старлей. Чувствуя, как мои губы расползаются в улыбке, я поздоровался:

– Здорово, Соломин. Снова мы с тобой встретились.

Эдуард Соломин, которого я спас в начале войны, широко распахнул глаза, увидев меня в форме унтера вермахта, однако улыбнулся и полез обниматься.

– Здорово, чертяка, – похлопал он меня по спине.

– И тебе не хворать, – поставив пулемёт на землю, чтобы не мешал, ответил я. – Значит, снова сбили?

– Уже нет, когда с нашим полком по земле уходил, окружили. Пытались отбиться, да куда там…

В это время в наш разговор влез Минский:

– Товарищ майор, отходить нужно.

– Уходим, – кивнул я.

– Ты, я смотрю, всё по тылам бродишь… Кстати, а почему майор? – спросил Соломин, пока мы шагали прочь от опушки.

– Надо так, потом объясню. Представь своего коллегу.

– А я его не знаю, в колонне не видел. Видимо, в другом месте шёл. Нас по пути постоянно пополняли.

Мы оба с интересом посмотрели на капитана, тот остановился и, поправив пуговицу воротника, хмуро представился: