Читать книгу "Чудо в аббатстве - Виктория Холт"

— Они работают на ферме, на мельнице и по хозяйству.

— Это может быть опасно, Дамаск.

— Мы не делаем ничего противозаконного.

— Я уверен, что не делаете, но из-за того, что некоторые монахи вернулись и работают здесь, пошли слухи.

— Но мы не делаем ничего дурного, — настаивала я.

— Вы должны не только придерживаться королевских законов, но все в округе должны знать, что вы их соблюдаете. Мне не нравится то, что говорит Саймон Кейсман.

— Он зол, потому что сам хотел получить Аббатство.

— Дамаск, в любое время, когда я тебе понадоблюсь, я буду рядом.

— Спасибо, Руперт. Ты всегда был добр ко мне. После его отъезда я продолжала думать о нем. Если бы я любила его, а не Бруно, жизнь могла бы быть много проще. Но зачастую мы поступаем неблагоразумно, ведь любовь и благоразумие не сочетаются.

— Я не жалею, — уверяла я себя. Но мне было приятно знать, что у меня есть верный друг.

Наконец-то наступил июнь. Бруно вернулся с континента. Он не много рассказывал о своей поездке, а я оказалась не слишком любопытной, так как приближались роды.

Матушка приходила почти каждый день. Когда она была удовлетворена моим состоянием и у нее не было никаких причин для беспокойства, она обращала свое внимание на маленький садик, который устроил для меня Джеймс. Ему было лет тридцать. Я никогда не спрашивала, был ли он монахом или мирянином, работавшим в общине. Я чувствовала, что лучше не проявлять любопытства. Однако его знания растений были полезны, и мои цветы соперничали с розами моей матери.

Мы сидели с ней в саду и говорили о детях. Она вспоминала о моих детских привязанностях, но в основном говорила о Питере и Поле. Разговаривая, она вязала шаль для моего ребенка, и пальцы ее деловито двигались. Мне пришло в голову, что сейчас она гораздо более довольна жизнью, чем раньше, и меня это удивляло. Казалось странным, что кто-то может считать Саймона Кейсмана более подходящим мужем, чем моего отца, но для нее дело обстояло именно так.

Она рассказывала мне, что ходила к повитухе, и та заверила ее, что у меня все идет хорошо. Мать договорилась, что при первых же схватках пошлет за повитухой.

Я неожиданно почувствовала прилив привязанности к ней.

— Я никогда не думала, что ты будешь так заботиться обо мне, — сказала я.

Матушка покраснела и ответила:

— Какая чушь! Разве ты не мой ребенок?

Мне пришла в голову мысль, что гибель отца, ставшая великой трагедией моей юности, дала ей свободу. Вот какой странной бывает порою жизнь.

Несколько дней спустя у меня начались схватки, но к этому времени, благодаря заботам матушки, повитуха уже жила в Аббатстве.

Роды мои были непродолжительными, а радость от сознания, что скоро у меня будет дитя, пересиливала любые тяготы. Я так долго мечтала о ребенке, что могла выдержать все так же, как, я полагаю, мученики выдерживают пытки.

Наконец, все было кончено, и, когда я услышала крик ребенка, сердце мое переполнилось радостью.

Я видела свою мать, как никогда властную, повитуху и Бруно.

— Мое дитя… — начала я. Матушка просияла:

— Прекрасный здоровый ребенок. Я протянула руки.

— Позже, Дамаск. Очень скоро ты увидишь свою прелестную девчушку.

Девочка! У меня на глаза навернулись слезы. Я ведь хотела именно девочку.

Потом я заметила Бруно. Он молчал.

Когда мне на руки положили малышку, я подумала: «Это самый счастливый миг в моей жизни».

Я знала, Бруно был убежден, что обязательно родится мальчик, но я и не подозревала, что он будет так горько разочарован.

Бруно едва взглянул на девочку. Что до меня, то я не могла оторвать от нее глаз. В первые ночи я иногда просыпалась от неясного ощущения, что ее нет со мной. Я вскакивала и звала няньку:

— Мое дитя! Где мое дитя?

Я должна была быть уверена, что она мирно спит в своей кроватке.

Церемония крещения была простой — в ней не было той торжественности, которая иногда сопровождает крещение мальчика. Казалось, что Бруно это мало интересует. Он был разочарован. Я подумала: «Я примирюсь с его безразличием, мое дорогое дитя. Я буду любить тебя так, что ты не будешь нуждаться в отцовской любви».

Девочку назвали Кэтрин — вариант имен Кейт и двух королев. Я называла ее своей маленькой Кэт. Повитуха сказала: «Малышка не слишком красива, но именно из таких и вырастают настоящие красавицы».

Я была уверена, что это так и будет. Моя маленькая Кэт становилась краше с каждым днем.

РЕКА ВРЕМЕНИ

На протяжении этого года, разумеется, произошли большие перемены. Бруно собрал свой первый урожай. Повсюду кипела жизнь. Из старых амбаров доносился звук молотьбы. Часть скота в ноябре нужно было забить и мясо засолить для того, чтобы сделать запасы на зиму. Я все это сознавала довольно смутно, потому что все мои мысли были сосредоточены на ребенке. Если она чихала, я посылала за своей матерью, и она приходила обычно со множеством горячих напитков и настоев трав. Она со смехом уверяла меня в том, что когда я сама была ребенком, все было так же.

— Все эти волнения потому, что это твой первый ребенок, — говорила мне матушка. — Подожди, пока не появится второй. У тебя не будет и половины твоих нынешних страхов.

Шли дни, и моя малютка становилась все краше. Она стала радостью моей жизни. Я восхищалась ее маленькими ручками и ножками. У нее были удивленные голубые глаза. Когда она впервые улыбнулась, любовь переполнила мое сердце и я забыла обо всех несчастьях, которые произошли до рождения моей малышки.

Но внешний мир начал вторгаться в маленький рай, где жили мы с дочуркой.

Пришло письмо от Кейт.

«Я собираюсь навестить тебя. Я должна взглянуть на мою… кто она мне? Что-то вроде племянницы, я думают.

Я улыбнулась. Как это похоже на Кейт — думать о том, кем доводится ей ребенок!

Если верить тебе, она самый прелестный из когда-либо существовавших детей, но свидетельства матерей редко бывают точны. Поэтому я должна приехать и сама посмотреть на этот образец совершенства. Ремус собирается в Шотландию по поручению короля. Так что, пока его не будет, почему бы не навестить аббатство Святого Бруно?»

Как всегда, я была обрадована, что увижу Кейт, но и слегка обеспокоена, потому что она была проницательна и ее особенно интересовали отношения между мной и Бруно, которые не стали ближе после рождения Кэтрин, которой я теперь уделяла все свое время.

И вот приехала Кейт, полная жизни и прекрасная, как всегда.

— Как хорошо, что мы живем так близко! — сказала она. — Представь, если бы я вышла замуж за шотландского лорда? Тогда нам нелегко было бы встречаться. Она внимательно оглядела меня. — Дамаск! Ты стала матерью! Это тебе идет, Дамаск. Ты пополнела. Настоящая матрона. Нет, не совсем матрона. Но ты изменилась. А где же этот образец совершенства, названный в мою честь?