Читать книгу "Валютные войны - Джеймс Рикардс"

Эмпирические данные подкрепляют выводы Бернанке, но эти данные лишь демонстрируют динамику «разорения соседа» в центре всех валютных войн. Точно так же можно сказать, что когда одна страна вторгается и разоряет другую, она станет богаче, в то время как потерпевшая сторона беднее – что, по сути, так же верно. Вопрос заключается в том, желаемая ли это экономическая модель или нет.

Если бы Франция сошла с золотого стандарта в 1931 году, как и Англия, преимущество Англии по отношению к Франции было бы опровергнуто. На самом деле Франция ждала до 1936 года, чтобы произвести девальвацию, позволяя Англии тем временем овладевать подъемом Франции. Никаких особенностей в результате нет – по сути, все довольно ожидаемо.

Сегодня, под руководством Бернанке, Соединенные Штаты собираются сделать то же, что сделала Англия в 1931 году, – произвести девальвацию. Бернанке удалось девальвировать доллар на абсолютной основе, что подтверждается многолетним подъемом цены на золото. Однако его попытка девальвировать доллар на относительной основе – по отношению к другим валютам – была более затяжной. Доллар колеблется по отношению к другим валютам, однако он значительно и последовательно не обесценивался по отношению к ним всем. Вместо этого сейчас происходит одновременное обесценивание всех валют по отношению к золоту. Результат этого – глобальная инфляция предметов потребления, и таким образом «разорение соседа» было заменено на «разорение мира».

В поддержку своего положения о том, что золото частично виновно в суровости и затяжном характере Великой депрессии, Бернанке создал практичную шестифакторную модель[63]. Она показывает взаимосвязь между денежной базой страны, созданной центральным банком, бо́льшей денежной массой, созданной банковской системой, золотовалютными запасами, с разбивкой по количеству и цене, и иностранными валютными резервами.

Модель Бернанке представляет собой перевернутую пирамиду, у которой золото и иностранная валюта находятся внизу, деньги, созданные Федеральным резервом, находятся выше золота, а еще больше денег, выпущенных банками, находятся в самом верху. Вся загвоздка заключается в том, что нужно достаточно золота, чтобы пирамида не перевернулась. До 1968 года закон США требовал минимального количества золота внизу пирамиды. Во времена Великой депрессии ценность золота по фиксированной цене должна была составлять 40 % от денежного запаса ФРС. Однако не существовало никакого максимума. Это значило, что денежный запас Федерального резерва мог сократиться, даже если запас золота повышался. Так и случилось, когда банкиры сокращали свой леверидж.

Как замечает Бернанке:

«Денежная масса стран золотого стандарта, которая далеко не равна ценности монетарного золота, как это можно было предположить по наивному взгляду на золотой стандарт, представляла собой огромные кратные величины ценности золотых резервов. Общие запасы монетарного золота продолжали расти в течение 1930‑х годов; следовательно, наблюдаемые резкие спады… в денежных запасах могут быть целиком и полностью приписаны к сужению в среднем соотношении денег и золота».

Бернанке формулирует две причины сокращения денежных запасов, даже при избытке золота. Первая причина включает в себя выбор стратегии центральных банков, а вторая – предпочтения инвесторов и частных банков в ответ на банковскую панику. Основываясь на этом выборе, Бернанке делает вывод, что при золотовалютном стандарте существует два равновесия денежного запаса. Одно равновесие существует, если уровень доверия высок, а соотношение заемных средств к стоимости активов расширено. Другое существует, если уровень доверия низок, а соотношение заемных средств к стоимости активов сокращено. Если отсутствие доверия служит причиной уменьшения количества денег через дегиринг, этот процесс может снизить уровень доверия, что приведет к последующим сокращениям банковских балансов и спадам в расходах и вложениях. Бернанке делает вывод: «В своей ранимости к самоподтверждающимся надеждам золотой стандарт, по всей видимости, породил прочную аналогию с… банковской системой, при отсутствии страхования депозитов». И вот перед нами вновь самоисполняющееся предсказание Мертона.

Для Бернанке, Айхенгрина, Кругмана и целого поколения специалистов, которые добились признания с 1980‑х годов, всё это было бесспорным доказательством. Золото было в основе денежного запаса; таким образом, золото являлось ограничивающим фактором расширения денежного объема в тот период, когда нужно было больше денег. Существовало аналитическое и историческое подтверждение, поддержанное эмпирическими данными Айхенгрина и моделью Бернанке, того, что золото было решающим фактором Великой депрессии.

По их видению, данные показывали, что золото помогло спровоцировать Великую депрессию, и те, кто первыми отказались от золота, первыми же и оправились от депрессии. С тех пор доверие к золоту как к денежному инструменту было потеряно. Дело закрыто.

Однако, несмотря на практически единодушный взгляд по этому вопросу, теория против золота имеет один огромный недостаток. Доводы против золота не имеют ничего общего с непосредственно золотом; все они связаны с политикой. Это можно увидеть, принимая модель Бернанке, а затем рассматривая альтернативные сценарии в контексте Великой депрессии.

Например, Бернанке заостряет внимание на соотношении монетарной базы к общему запасу золота и иностранной валюты, которое иногда называется «коэффициент покрытия». Пока золото лилось потоком в Соединенные Штаты в начале 1930‑х годов, ФРС могла бы позволить запасу монетарной базы расшириться до 2,5 единицы ценности золота. Однако Федеральному резерву это не удалось, напротив, монетарная база была сокращена, в частности, чтобы нейтрализовать расширительное воздействие на притоки золота. Таким образом, это был выбор курса Федеральным резервом. Сокращение денежного запаса ниже запланированного уровня может произойти при вмешательстве золота и без него, а также является выбором курса, не зависимого от запасов золота. Исторически и аналитически неверно обвинять золото в сокращении денежного запаса.

Бернанке указывает на банковскую панику начала 30‑х и на желание банков и вкладчиков сократить соотношение широкой денежной массы к монетарной базе. В свою очередь, банкиры выразили свое предпочтение золота иностранной валюте в формировании своих резервов. Оба наблюдения исторически верны, но не обязательно имеют отношение к золоту. Сокращение в соотношении широкой денежной массы к узкой денежной массе вовсе не обязательно включало в себя золото и могло произойти в любой момент – на самом деле это и в XXI веке происходит как последствие паники 2008 года. Замена центральными банками золота иностранной валютой затрагивает золото, но также представляет собой еще один выбор курса центральных банков. Эти банки точно так же могли бы выразить противоположное желание и повысить резервы.

Вдобавок к опровержению конкретного исторического анализа, существует несколько мер, которые центральные банки могли бы предпринять в 1930‑е годы, чтобы смягчить сложную денежную ситуацию, не стесненную золотом. Федеральный резерв мог бы приобрести иностранную валюту за счет свеже-напечатанных долларов – операции, сравнимой с современными валютными своп-линиями центробанков, – таким образом расширяя как американские, так и иностранные резервные позиции, которые могли бы обеспечить более усиленный выпуск денег. СПЗ были специально созданы в 1960‑х годах, чтобы разрешить проблему недостаточного резерва, возникшую в 30‑х. Если бы кризис глобальной ликвидности возник вновь, подобно 1930‑м годам, СПЗ могли бы быть выпущены, чтобы предоставить иностранную валютную базу, из которой могли бы проистекать выпуск денег и торговое финансирование – как и случилось в 2009 году. Это могло бы быть выполнено, чтобы предотвратить глобальный упадок в мировой торговле и глобальную депрессию. Опять же, этот тип выпуска денег может произойти совершенно без всякой связи с золотом. Любая неудача – это не вина золота, это вина выбранной стратегии.