Читать книгу "Звезды-свидетели. Витамин любви - Анна Данилова"

– Почему это? Я принесла ему обед. Я его невеста. Меня зовут Елена Александровна Семенова. Я имею полное право.

– Подождите минутку… Сережа! Тут пришли!.. – крикнул мужчина куда-то в открытую дверь, куда ее не пускали.

Через несколько секунд оттуда вышел худощавый бледный человек с темными глазами. Остановился, чтобы рассмотреть Лену. Как будто она его видела раньше…

– Вы зачем здесь? – спросил он устало, как если она была двадцать пятой женщиной, потревожившей его покой.

– Говорю же, к Виктору Сырову. Я – его невеста…

– Пойдемте, поговорим, – и он предложил ей наконец войти в квартиру.

Он уверенно шел по коридору, потом свернул в кухню, посторонился, пропуская ее вперед.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

И когда она села, сказал:

– Дело в том, что Виктор Сыров умер. Его обнаружили прямо на пороге квартиры… Вероятно, он хотел обратиться за помощью к соседям, но не успел.

– А что с ним? – как во сне проговорила Лена. – Он болел?

– Нет, думаю, он не то что заболел, а отравился… Либо сам, либо ему помогли.

– А вы кто? – Она с трудом произносила слова, которые ей представлялись почему-то вязкими комьями грязи.

– Моя фамилия Мирошкин, я – следователь прокуратуры, и мне поручено это дело.

– Какое еще дело?

– Если результаты экспертизы подтвердят мои предположения о том, что Сыров был отравлен, значит, это убийство.

– Убийство, – повторила она. – Но это невозможно.

За какую-то долю секунды следователь со смешной и домашней фамилией Мирошкин перевернулся вверх тормашками, а сама Лена полетела в пропасть…

17

16 июня 2010 г.

– Знаешь, я всегда боялся: вот женюсь, моя жена будет упрекать, что меня никогда не бывает дома, что у меня на первом плане работа. Но случилось в точности наоборот – это я не вижу свою жену, страдаю оттого, что мы бываем вместе крайне редко, и все деньги, которые мы зарабатываем, уходят на что угодно, только не на путешествия, о которых мы мечтали.

Они завтракали – Лиза и ее муж Дмитрий Гурьев. Яйца всмятку, хлеб с маслом, джем, кофе. Лиза, в пижаме, с растрепанными волосами, подперев щеку кулаком, лениво намазывала масло на хлеб и явно не слушала Дмитрия, думая о чем-то своем. Ее блуждающая улыбка уносила ее все дальше и дальше.

– Лиза, очнись! – Дима помахал рукой перед самым ее носом. – Лиза-а!

Она тряхнула головой и уставилась на мужа, словно только что увидела его.

– А… Знаешь, ты извини, я что-то задумалась. Вспомнила, как рассказывала Глаше о том, какой ты… Мне так неудобно было говорить ей, что я влюблена в тебя, просто с ума схожу от того, что ты не мой и что вообще мало кто в городе знает, где ты живешь, с кем, чем занимаешься…

– И что же ты ей такого наплела?

– Я сказала, что ты некрасив в общепринятом смысле этого слова, что у тебя довольно крупные черты лица… Правда, что очень мужественен, элегантен, но самое главное – что ты очень умный. А еще, что ты переполнен тайной… Сплошная интрига, понимаешь? Вот. Одним словом, что ты – роковой мужчина, за которым я пошла бы на край света.

– Представляю себе, как она удивилась…

– Почему?

– Да потому что мне тоже про тебя рассказывали кое-что… Будто бы у тебя вместо сердца – кусок льда. Что ты вообще не способна любить. Что мужчины для тебя – существа низшего порядка. Что ты заносчива…

Лиза слушала и кивала, изредка бросая нежные взгляды на мужа. У него была белая кожа, черные пышные волосы и яркие синие глаза. Возможно, если бы не крупный нос и большой рот, то он был бы слишком приторен. А так – в самый раз.

– Я тебе говорила, что у тебя слишком большой рот? Что это тебя портит? – спросила она, собирая корочкой хлеба желток с тарелки. – А?

– Говорила. А я, помнится, отвечал тебе, что этот рот специально для того, чтобы я смог проглотить тебя? Такую нескладную и костлявую!

– А… Это ты меня такой вот считаешь? Не длинноногой красавицей с оленьими глазами и нежной грудью, а костлявой особой, да к тому же еще и нескладной! Вот тебе за это! – И она, зачерпнув ложечкой клубничный джем, опустила его в яйцо, которое ел Дмитрий, и даже размешала.

– Сама и ешь теперь. А мне разогрей вчерашнего Глашиного пирога с грибами – я не откажусь…

Им редко удавалось провести вдвоем целое утро. У Лизы обычно с девяти начинались суды, Дмитрий же постоянно был в разъездах. Лиза, скучая, все равно считала, что тот образ жизни, который они ведут, единственно приемлем для обоих, и, если они вот так каждое утро ворковали бы, а потом еще вместе обедали и ужинали, то растеряли бы ту остроту и прелесть своих отношений, которыми очень дорожили. А так, томясь в разлуке, постоянно мечтали о встрече, а встретившись, уже внутренне были готовы к новому расставанию.

– Ты извращенка, – говорила про нее Глафира и была, скорее всего, права. – Посмотри на нас с Адамом, мы вот постоянно вместе и еще не надоели друг другу. Признайся, ведь ты же боишься этого больше всего на свете. Тогда, скажу тебе, вы просто не любите друг друга.

– Ты вернулась вчера поздно, уставшая, даже не поужинала… Знаешь, мне захотелось тогда, когда ты легла, сказать тебе, что я не хотел бы, чтобы ты вообще работала… Неработающая жена, которая ждет тебя дома, – мечта каждого мужчины. И не верь, если я говорю тебе обратное. Ну, так как? Что там у тебя нового?

– Ты о чем? О моих делах или о том, чтобы мне бросить работу?

– И о том, и о другом, и поподробнее.

– Может, когда-нибудь я и брошу работу. Когда пойму, что мне хочется деток, и много. Вот тогда уже преступлением с моей стороны будет бросить их и отправляться в суд, чтобы защищать чужих людей. Но пока что детей не предвидится, хотя, поверь мне, я не препятствую… Просто пока не получается, честно. Что же касается самоубийства школьниц, то никакие это, конечно, не самоубийства. Девочек отравили. Мы с Глашей потратили много сил и времени, чтобы выяснить образ жизни девочек, чем они жили, дышали, чем занимались, с кем встречались… И получалось, что…

И тут Лиза, сделав большой глоток кофе, вдруг отодвинула от себя чашку и замерла, уставившись в одну точку.

– Скажи, Дима, а почему это мы решили, что убили или хотели убить и убили именно Милу, а Тамара умерла случайно, а не наоборот?

– Интересная мысль, – засмеялся Дмитрий, мало что знающий по этому делу. – На самом деле!

– А что, если убийство Тамары и было настоящей целью преступника, а Мила убита просто для отвода глаз, чтобы все думали, что именно ее смерть важна…

– Лиза, ну что ты такое говоришь? Кому понадобилось вообще убивать школьниц? И зачем?

– Затем хотя бы, чтобы они молчали, понимаешь? Один из фигурантов дела, жених той самой учительницы, которую обвиняют в доведении до самоубийства, был любовником Милы. Вот только непонятно, кто кого совратил. Послушать этого Сырова, получается, что Тина нарочно привела ее к нему, чтобы тот лишил ее невинности.