Читать книгу "Командир Браге - Макс Мах"

«Ну, и что мне теперь делать?» – Вопрос любопытный, поскольку касался он весьма щекотливой темы.

Отношения простыми не бывают по определению, даже когда все идет хорошо и гладко. А уж «под хмурым небом», бывает, так все запутается, что и на трезвую голову всех узлов не развяжешь.

«А может быть, ну его? Не срослось…»

После памятного разговора во Владимире они с Паганелем не то чтобы поссорились, но их отношения явно зашли в тупик. Оказалось, что Лиза как в воду глядела, когда просила Якова не торопить события. Хороши бы они были, если бы поспешили тогда «сбегать под венец». И дело не в том, что Паганель подданный британской короны. Эту мелочь Лиза как-нибудь да пережила бы. Люди и не такие проблемы решают. Другое дело – стиль мышления. Профессор Паганель был слишком хорошо воспитан. Притом воспитан не по-себерски, а по-английски, а джентльмен – это даже не состояние души, это диагноз. Яков просто не понимал многое из того, что казалось элементарным не только Лизе, но и ее друзьям. Разумеется, она знала, что Яков никак не хочет ее оскорбить или обидеть, но воспитание брало верх даже там, где должна была властвовать одна лишь хозяйка Любовь. И ведь Паганель любил Лизу. По-настоящему любил. И она, похоже, тоже его любила. Тем больнее было осознавать, что любовь Рощина ей куда понятнее и ближе, чем любовь Паганеля.

Впрочем, Яков не дурак и не бесчувственное бревно. Он все понял. Вернее, так – почувствовал возникшее напряжение, увидел изменения в поведении Лизы, осознал случившееся между ними недопонимание. Но вот понимал ли он причины того, что произошло – большой вопрос. И у Лизы не было на него ответа. Вернее, был, но ей не хотелось его принимать.

На данный момент формально они все еще оставались парой, хотя незадолго до Лизиного возвращения в Шлиссельбург Паганель съехал с ее квартиры, переселившись на постоялый двор. Тем не менее они продолжали переписываться, и даже говорили по телефону, когда возникала оказия. Однако о том, что она уже вернулась, Лиза Джейкобу не сообщила. Почему? Трудно сказать. Не захотела. Испугалась. Не решилась. Все вместе и всего понемногу. Где-то так.

«Ладно, завтра с утра телефонирую на постоялый двор…»

Она допила виски и решила принять еще порцию, но только покинула балкон, как зазвонил телефон.

«В десятом часу? – удивилась Лиза, бросив взгляд на часы. – Впрочем, для чужих поздновато, а для своих в самый раз».

– Да, – сказала она в трубку, – Браге у телефона.

– Добрый вечер, Елизавета Аркадиевна! Говорит лейтенант Вепс, я адъютант адмирала Ксенофонтова…

– В десятом часу вечера мне адъютанты не звонят! – прервала его Лиза и дала отбой.

«Вот же суки! Еще и звонят на ночь глядя!»

Телефон зазвонил снова.

«Упорный холуишко!»

– Я же сказала! – зло бросила Лиза в трубку.

– Здесь адмирал Ксенофонтов, Елизавета Аркадиевна. Не бросайте трубку!

«Сам? Могут, когда хотят!»

– Слушаю вас! – холодно, деловым тоном.

– Прежде всего, извините, что сразу не позвонил сам! Привычка вторая натура.

– Продолжайте.

– Я так же приношу извинение за поздний час. Заработался, не заметил.

– Переходите к делу, адмирал.

– Нам надо встретиться и поговорить.

– Не вижу необходимости.

– Хорошо, Елизавета Аркадиевна, – продолжил Ксенофонтов. – Сформулирую иначе. Я прошу вас о встрече. Лично, приватно.

– Завтра, – предложила Лиза, – в два часа пополудни, в ресторации «Ветер с моря» на Якорной набережной.

– Предложение обсуждению не подлежит, – чуть усмехнулся адмирал, – не правда ли?

– Вы правильно поняли, адмирал. Я гражданское лицо.

– Вы резервист первой волны.

– Призовите меня, тогда и отдавайте приказы.

– Вы правы, – согласился Ксенофонтов. – Завтра, в 14.00, в ресторации «Ветер с моря». Честь имею!

– До свидания!

* * *

Что ж, новый виток ее военной карьеры начался было в январе с предложения адмирала Маркова вернуться в активный резерв, и заканчивался теперь, в июне, встречей с адмиралом Ксенофонтовым. Между тем и этим случилась война, на которую Лиза успела как раз вовремя, чтобы принять командование крейсером, а не болтаться, как дерьмо в проруби, числясь «для особых поручений» при штабе какой-нибудь дивизии крейсеров или одного из трех флотов. Но ей повезло – получила в командование «Вологду» и отличилась в первый же день войны, обеспечив десант пластунов и поучаствовав в воздушном бое. Даже крейсер-тримаран сбила. И как следствие этих побед и невероятного стечения обстоятельств, вернулась в кадры Флота и закончила войну командиром авианесущей группы, чтобы затем разом все это потерять по причинам настолько заковыристым, что сам черт ногу сломит. Лиза и сама уже не знала, что именно явилось причиной того, что, выдвинув сперва так высоко, ее вдруг начали задвигать куда-то «за спину». И добро бы за дело! За лихачество и прочие художества, не подобающее командиру авианосной группы, или за слабое владение тактикой воздушного боя в составе корабельной группировки. Это бы она поняла – высекли, но за дело. Так нет же! Получалось, что бьют ее не за это, а за то, что не струсила, демонстрируя флаг. Не дала слабины перед превосходящим противником. Не сдрейфила бодаться с самим Royal Navy!

В конечном итоге, обдумав не раз и не два случившийся с ней «казус», Лиза решила, что все к лучшему. Теперь ей не придется разрываться между «Звездой Севера» и авианосной группой «Рцы», между Флотом Себерии и возможностью совершать незабываемые и попросту невероятные путешествия в такие экзотические места, как королевство Яруба или Лемурия, в глубинах которой никто пока так и не побывал. Решение вернуться на «Звезду Севера», чтобы больше ее не покидать – разве что случится новая война, – судя по всему, оказалось правильным. Лиза успокоилась и даже обрадовалась, что все кончено, и ей не нужно больше ничего выбирать. Выбор сделали за нее. И вот этого она прощать не собиралась.

В назначенное время – ни минуты опоздания, ведь не на свидание идет – Лиза вошла в ресторан. Ксенофонтов ее уже ждал. Сидел в углу, чтобы не привлекать внимания адмиральским кителем, пил белое вино. Лиза подошла, сухо поздоровалась и села напротив.

– Троллингер из Бальцано, – коротко бросила официанту, – бутылку урожая 1931 года.

Достала портсигар, закурила и, наконец, посмотрела на Ксенофонтова.

– Я вас слушаю, адмирал.

– Елизавета Аркадиевна, прежде всего я хотел бы вас заверить, что в Адмиралтействе никто не гордится произошедшей с вами скверной историей.

– Так история произошла сама собой, вы это хотите сказать?

– Нет, разумеется, – чуть поморщился адмирал. – Поверьте, если бы можно было отыграть назад, даже те, кто все это затеял… Даже они были бы рады не делать того, что было сделано.