Читать книгу "Богиня маленьких побед - Янник Гранек"

– Мы отнюдь не ссоримся, Адель. Просто дискутируем.

Альберт, разрываясь между собственными убеждениями и стремлением не делать больно другу, решил спрятаться за лестью.

– Наука в целом, поиск истины и красоты – вот те сферы, где нам позволительно всю жизнь оставаться детьми. Ваш супруг обладает изумительным свойством окидывать каждую свежую тему новым взором, без каких-либо предрассудков и предубеждений.

– Но при этом отказывается выходить на улицу, чтобы играть со взрослыми.

Оскар поперхнулся глотком кофе.

– Адель, не пользуйтесь подобными метафорами, сколь изумительны бы они ни были, для придания более благородного оттенка вашим семейным ссорам. Гёделем движет амбиция восхитительная, хотя в ваших глазах и неплодотворная. Он хочет математическим путем обосновать природу времени. И лично я не вижу в этом никакого ребячества.

Китти, весьма искушенная в салонных играх, посчитала уместным перевести огонь на себя.

– Дорогой Оскар, вы напоминаете моего преподавателя философии в Сорбонне. Студенты звали его «Кант-Кант-шифратор-дешифратор». Внешне он напоминал старого, общипанного петуха.

Лили закусила губу. Даже Дороти, и та с трудом сдержала улыбку, чтобы не обидеть мужа. Моргенстерна нечасто можно было увидеть таким уязвленным.

– Я не имела в виду физику, Оскар. Просто наш хозяин стремится разрешить извечный спор между идеалистами и реалистами, не так ли[97]? Время существует объективно?

Я поблагодарила Китти, незаметно ей подмигнув. Как же мне хотелось быть такой женщиной, как она, чтобы говорить со всеми почти на равных! Я смотрела на жен принстонских ученых мужей, и черты личности каждой из них вызывали в моей душе зависть. Я завидовала Китти, энергичной брюнетке небольшого роста с решительным взором, но ослепительной улыбкой, за то, что у нее был такой муж, такие дети, такая воспитанность, образованность и такой дом. Завидовала Дороти, молодой, красивой и по уши влюбленной в своего патриция, тощего и высокого, как жердь. А вот в милой Лили в первую очередь предметом моей зависти являлась ее сила: если мой темперамент взрывался едкими вулканическими извержениями, то она, благодаря присущей ей энергии, баюкала на руках весь окружающий мир.

– У меня есть доказательство того, что время существует в действительности. Как и гравитация. Вот посмотрите – мои веки опускаются!

Оппенгеймер взял лицо жены в руки и погладил ее морщинки. Я была тронута этим спонтанным выражением нежности. Курта, никогда не дававшего волю эмоциям на людях и очень редко в личной жизни, эта демонстрация чувств смутила. Он призвал нас проявлять больше глубокомыслия:

– Тем не менее некоторые философы полагают, что время, точнее его течение, представляет собой иллюзию и существует исключительно в нашем восприятии.

– К вам, мужчинам, время милосерднее. Вот вам и вся моя теория относительности.

– При чем здесь это, Адель! Специальная теория относительности доказывает, что одновременность событий тоже носит лишь частный характер.

– Лично я, дорогой, нахожу относительным твое чувство юмора.

Альберт, который никак не мог раскурить трубку, поперхнулся от смеха.

– Вы ошибаетесь, Адель! Чувство юмора у вашего супруга весьма определенное, и его вполне можно назвать разрушительным. Под вашей личиной джентльмена, мой друг, скрывается анархист. Вы подкладываете свои бомбочки, руководствуясь принципом «Не пойман – не вор».

– Курт даже мухи не обидит!

– А вы проследите за его мыслью. Если вернуться на мгновение в прошлое, никаких промежуточных событий попросту не было бы. Как и этого временного отрезка. Следовательно, интуитивного времени не существует. Придать относительный характер такой концепции, как время, нельзя, не лишив его права на существование. Курт убил такой замечательный механизм, как часы! Но при этом не отказался от намерения взорвать изнутри мечту позитивистов!

– Дева Мария! Дорогой, неужели тебя ни на минуту нельзя оставить одного?

– Таким образом, если бы я, путешествуя во времени, столкнулась лицом к лицу с Гитлером, то обо всем, что произошло потом, мне ничего не было бы известно и желание изменять будущее просто не возникло бы?

– По правде говоря, моя маленькая Лили, я и сам, черт меня возьми, этого не знаю! Может, потом мы сможем ad vitam aeternam[98] переживать все хорошие моменты, избегая плохих.

– А вы, профессор? Что бы изменили вы?

– Если бы снова стал молодым?

Альберт пару раз пыхнул трубкой, внимательно посмотрел на Оппенгеймера и проворчал:

– Случись мне вновь выбирать жизненную стезю, я ни в жизнь не стал бы ученым. Сделался бы сантехником! Для человечества это было бы не так опасно.

Все присутствовавшие от волнения хором вскрикнули. Со стороны Альберта это не был сеанс самокритики. В первую очередь он имел в виду друзей Роберта из числа политиков. Порабощение науки военными чрезвычайно его волновало. В понимании Эйнштейна, Трумен по масштабу своей личности не дотягивал до Рузвельта и был неспособен одолеть параноиков и оппортунистов, заполонивших весь Вашингтон. Газеты уже изрыгали заявления некоего сенатора Маккарти, который в глазах пожилого физика стал новым злым гением современности. Курт с Робертом полагали, что Конгресс не пойдет за ним по этому абсурдному, вопиющему пути. Что до Альберта, то он боялся, как бы безумные милитаристы из Пентагона не превратили войну в далекой Корее в полигон для экспериментов с атомной бомбой. Роберт, ушедший из лаборатории в Лос-Аламосе, но сохранивший за собой пост советника Федерального агентства по контролю за развитием ядерных технологий, в вопросе вооружений занимал двойственную позицию. Альберт призывал его воспользоваться своим влиянием и выступить против этой безумной гонки. Оппи прекрасно видел сгущавшиеся черные грозовые тучи, но считал, что сможет не только держаться на плаву в этой мутной воде, но и извлекать для себя немалую пользу. Время, пусть даже не существовавшее, преподало ему суровый урок сдержанности.

– А почему бы не обратиться к будущему? Зачем обязательно блуждать в прошлом со всеми его запретами?

Перед тем как ответить Лили, Оскар бросил незаметный взгляд на моего мужа. Ему не хотелось досаждать другу, а потом неделями расплачиваться за свою искренность.

– Смерть тоже противоречит путешествиям во времени.

– Из всех опасений, мой дорогой Оскар, это – самое неоправданное. Никакого риска здесь нет, смерть не может умереть от несчастного случая.