Читать книгу "Подари мне рай - Эллен Таннер Марш"

Мора ехала, опустив голову, слабо удерживая поводья руками в перчатках; пряди волос, выбившиеся из-под топи, стали влажными от пота.

Но у нее не вырвалось ни слова жалобы. Кажется, он вообще никогда не слышал, чтобы она на что-то жаловалась. И не сказала ни единого худого слова об Индии.

Росс решил, что на будущий год попросит долговременный отпуск и отвезет Мору в Кашмир. Это самое уединенное и прекрасное место во всей Индии. Он улыбнулся, представив себе, как Мора бежит по горному снегу. И тут же нахмурился, сообразив, что дал волю чувствам.

Он планирует долгий отпуск с женой, которая его не любит, к тому же своевольна и необязательна, убегает в дом своих мусульманских друзей при первой возможности. Что они вообще будут делать спустя год? Захочет ли она поехать с ним куда бы то ни было? Задумался ли он хоть раз над тем, как он и Мора будут жить вместе?

Он даже не попытался задать себе эти вопросы, когда заявил Лоренсу Карлайону, что намерен жениться на Море. Само предложение – если его можно назвать предложением вообще! – было моментом высшего безумия и первым импульсивным поступком в его жизни. Страх за Мору, охвативший его как кошмар в ту долгую и ужасную ночь, явно отнял у него способность рассуждать.

В свое оправдание он только и мог сказать, что страх в ту ночь испытывал не он один. Восстание сипаев было еще очень живо в сознании многих британцев, живущих в Индии.

Однако бхунапурский инцидент сопровождался на удивление незначительными последствиями, и Мора, хоть она об этом знать не знала, заслужила благодарность множества мусульман – и даже некоторого, пусть и малого, количества индусов. Росс весьма сомневался, что ему когда-нибудь еще придется ее защищать.

Так зачем же он женился на ней? В сущности, он стал теперь свободным человеком. Его служба в Бхунапуре подошла к концу. Он выполнил последние обязанности, представив в департамент иностранных дел в Дели полный отчет о мятеже, и мог распоряжаться собой, как ему заблагорассудится: оставить свой пост при Лоренсе Карлайоне, получить обещанный ему следующий чин и вернуться в армию. Или вступить в престижные ряды Индийской политической службы, которая несла ответственность за контроль и наблюдение над всеми королевствами Индии и над северной границей. Лорд Сибрук в департаменте иностранных дел заверил его, что в ИПС немало высоких должностей для людей с его опытом. Нет сомнений, что он получит хорошую должность, если просто об этом попросит.

Примет ли он ее? Росс прикинул. Оставить удобную жизнь в Бхунапуре, хотя теперь у него есть жена, о которой надо заботиться?

Но хорошо ли ей будет с ним?

И снова Росс выругался про себя. Он однажды сказал ей – в ту великолепную ночь на веранде резиденции, когда в первый раз поцеловал ее, что когда-нибудь перейдет к оседлой жизни. Женится и обзаведется семьей. Он тогда, разумеется, просто поддразнивал ее, одержимый желанием поссориться и к тому же сильно недовольный собой из-за того, что она казалась ему такой желанной. А теперь?

Он недовольно скривил губы. Господи, как бы смеялся над ним Гхода Лал за эту бабью раздражительность! Он прямо-таки видел сейчас презрение на его лице, слышал его дерзкий хохот.

Но Гхода Лал никогда не любил...

– Росс?

Он вздрогнул, потом, чтобы овладеть собой, поправил топи и вытер лоб. Только спрятав платок в карман, повернулся к жене.

– Вы что-то говорили о посещении какого-то дома здесь, в Кишнагаре. Где он?

Он, оказывается, не заметил, что они уже на окраине города. Изъезженный проселок превратился в удивительно ровную дорогу. Впереди них несколько домов европейской постройки окружали пустую базарную площадь. Под деревьями было тенисто и прохладно.

Они находились всего в трех часах пути от Бхунапура, но воздух здесь казался более свежим. Впереди лежала Симла, впереди начинались предгорья величественного Гиндукуша. Близость гор ощущалась в живительности воздуха и в воде на базарной площади: вода эта струилась прозрачным, без примеси глины, потоком.

Росс сразу оживился. Повернувшись в седле, улыбнулся жене:

– Дом неподалеку от города. Мы прервем свою поездку до вечера, когда ехать станет прохладнее. Нас ждут, Валид Али послал вперед нескольких слуг.

Мора с трудом скрыла облегчение.

– Я охотно остановилась бы на время.

– Вы, наверное, устали?

Ее удивила искренняя забота, прозвучавшая в голосе Росса.

– Немного.

– Я скажу саису. Он знает дорогу.

Мора предполагала, что дом в Кишнагаре окажется похожим на розовый дворец, только поменьше. К ее удивлению, саис остановился перед бунгало в европейском стиле с широкой верандой и жалюзи на окнах. Цветочные клумбы были разбиты с типично британской аккуратностью, окаймлявшие их гладкие камешки были явно доставлены с холмов. Большинство клумб не ухожено, растения завяли, только вербены и ползучие розы стойко боролись за жизнь.

Мора подняла на Росса вопрошающий взгляд:

– Что это за место?

– В прошлом британский пост. В этом доме жил окружной комиссар с семьей. А там обитало еще несколько семей. – Он указал рукоятью хлыста на площадку, которую когда-то использовали для торжественных построений и парадов. – Я тут бывал раньше несколько раз, и мне это место нравилось. Почти забывалось, что находишься в Индии. В городе были самая настоящая модная лавка и книжный магазин, а булочник-португалец пек все виды английского хлеба и торты.

– Где же они теперь?

– Пост покинули во время восстания сипаев.

Мора широко раскрыла глаза:

– Значит ли это... Знаете ли вы это... Они...

– Женщин и детей отправили в Лакхнау ради безопасности, но почти все они погибли во время осады. Мужчин перебили во время бегства.

– Никто из них не остался в живых?

– Если кто и остался, то предпочел не возвращаться. Дом пустовал годами, пока департамент иностранных дел не подарил его Насиру аль-Мирза-шаху. Если память мне не изменяет, тот, в свою очередь, презентовал дом Валиду Али в благодарность за некую услугу.

Мора остановила коня возле запущенной клумбы. Приставив руку козырьком к глазам, она присмотрелась к осевшей веранде.

– Вы когда-нибудь были внутри?

– Честно говоря, нет, хотя мимо проезжал довольно часто.

Слуга в тюрбане появился в дверях, приветствуя их. В доме было прохладно благодаря тростниковым шторам, закрывавшим окна и даже наружные стены, чтобы защитить здание от яростного солнца.

Войти сюда после палящей жары и слепящего света было истинным блаженством. Мора со вздохом стянула с головы топи и бросила его на кресло. Сняла перчатки и вошла в салон с высоким потолком и опорными столбами. Охотничьи трофеи украшали белые стены.

Слуги явно поработали на славу: полы были чисто подметены и устланы коврами. Потускневшие зеркала тщательно протерты, с мебели вытерли пыль и просушили ее. Блюдо очищенных и нарезанных фруктов стояло на низком столике, и Мора с наслаждением съела сочный инжир.