Читать книгу "Царство Флоры - Татьяна Степанова"

— Никита, я совсем коротко. Скажи, вы не выяснили — среди клиентов «Царства Флоры» были военные, действующие или бывшие?

— Военные? А, ты все насчет этого голову ломаешь. Нет, пока мы этого не выяснили. Я Тихомирова озадачил насчет другого. Потом у него спрошу, позже.

— А с тобой в разговорах, вы ведь с Балмашовым неоднократно встречались, он о военных не упоминал?

— Не помню, Катя, давай завтра это обсудим, а?

— А про гвоздики? Про цветы гвоздики речь не шла?

— Катя, все завтра, в том числе и про гвоздики. Мне тут в аэропорту сейчас выдали — знаешь, если он как-то доберется, например, до Киева и там в агентстве обменяет билеты в Париж, то… преспокойненько улетит!

— И ты собираешься перекрыть российско-украинскую границу прямо сейчас? — Катя не удержалась от иронии.

— Все, пока, до завтра. — Колосов сразу весьма невежливо дал отбой. Насмешек он не любил.

Вот так. Катя вздохнула. Ваши рассуждения, ваши вопросы и догадки сейчас никому не нужны. Завтра… А если завтра уже будет поздно?

На картине Аякс готовился умереть. Лезвие меча, воткнутого рукояткой в землю, сверкало возле самой его груди. Вниз уже падала, медленно падала гвоздика. Самый мужской, геройский цветок…

Глава 32 ПРОГУЛКА

Для Фаины Пеговой день начался, как обычно, после полудня. Жаркое солнце сочилось сквозь жалюзи, заливая спальню жидким золотом. Простыни были смяты. Вставать не хотелось. И все же Фаина поднялась. Поплелась в душ под прохладные живительные струи.

— Радость моя!

Никто не ответил ей. На столе в кухне она нашла записку: «Поехала в автосервис и на автомойку, заскочу на рынок за клубникой и помидорами, потом в магазин за какой-нибудь жратвой».

Аля поднялась намного раньше и вся уже была в хлопотах и заботах. После той памятной ссоры, едва не закончившейся разрывом, жизнь их обеих вроде бы снова входила в привычную колею. Сначала было бурное примирение. Они затворили двери дома, выключили телефоны. Из электроприборов в квартире работали лишь кондиционер в спальне да холодильник на кухне. Первый создавал мягкий климат, способствовавший страстному проявлению чувств и изысканному интиму, второй гудел и постепенно пустел. И вот он опустел окончательно, и «медовую» неделю затворничества пришлось прервать.

Фаина думала о прошедших днях — в основном об Але. Мысль расстаться с ней теперь казалась, как и прежде, ужасной, нестерпимой. Однако крохотный червячок сомнений и недовольства уже грыз Фаину. Как она допустила, что попала в такую зависимость от подруги? Ведь прежде она никогда не опускалась до униженных просьб, до заискиваний. Со всеми своими прежними партнерами и партнершами она расставалась легко, по первому капризу. Вот, например, с Маратом… О покойном Голикове она вспомнила с мимолетной грустью и… тут же снова переключилась на самоанализ. Аля за эти дни изменилась до неузнаваемости. Они как бы поменялись ролями. А ведь было время, когда Фаине стоило лишь бровью повести, и Аля была готова на все.

Кто поймет женскую душу? Тем более душу любовницы? Червячок недовольства точил, свербил. Аля завладела всем ее существом. Она подчинила ее себе. Ее — Фаину, которая подчиняла всех, кто желал и любил ее. А эта девчонка — порой такая грубая, непредсказуемая в своих поступках — заставила ее спасовать, заставила панически бояться разрыва, разлуки. Что же все-таки произошло? И вообще, какую роль играла Аля в делах, о которых их спрашивала милиция? Была ли она в чем-то виновата? Ведь этот патрон, найденный в ее косметичке и врученный тому оперу (Фаина напрочь забыла фамилию Колосова), — он же не был случайной находкой? Не был ведь?

После примирения тема убийств и тема патрона была для них с Алей табу. Но только вслух. Фаина разрешала себе думать об этом. Точнее — не могла уже не думать.

Развеять этот морок, это сладкое и вместе с тем тревожное оцепенение можно было лишь одним-единственным способом: стать прежней Фаиной Пеговой. Уезжать из дома, когда вздумается, возвращаться, когда хочется, без оглядки на Алю. Быть одной или в дружеской компании, сидеть в кафе, попивая мартини, куря сигареты, болтая со знакомыми, ходить по модным бутикам, тусоваться в клубе, знакомиться с мужчинами, уступать их желаниям и тут же командовать ими, помыкать, владеть. И все это опять — без той, которая… которая после всего вдруг стала так ужасно дорога, так незаменима во всем.

И Фаина решила попробовать стать прежней. Воздух в квартире после недели любви был сперт и душен. Прогулка не помешала бы. Никаких записок подруге писать она не стала. Просто вызвала по телефону такси и, как раньше бывало, поехала в Камергерский переулок, в модное французское кафе завтракать. Часы как раз показывали самое «гламурное» время для завтрака — без четверти два. После кафе она заглянула в бутик Вивьен Вествуд. Там ей давно уже приглянулась прикольная сумка из шотландской клетки. Но на этот раз сумка как-то разочаровала, зато понравилось шаловливое «маленькое черное платье». А также сногсшибательное розовое белье, в кружевах, мелких дырочках и пышных шелковых розах.

Из бутика она перекочевала к афишам МХТ. Почти все афиши были посвящены Чеховскому фестивалю. Потом она прогулялась по Петровскому пассажу. А тут уж наступило время ленча. Фаина все ждала, что вернувшаяся с клубникой и помидорами Аля позвонит ей, и тут же у них начнется все сначала: попреки, укоры, жалобы, угрозы, ревность. Одним словом, та, прежняя жизнь, полной хозяйкой которой Фаина себя чувствовала. Но упрямая Аля не звонила. А позвонить самой означало проявить малодушие и слабость.

Радость, радость моя… В душе Фаины копилось странное раздражение. И ленч в азербайджанском ресторане казался безвкусным, пресным, несмотря на жгучие восточные специи.

Радость, радость моя… Ах, чтобы тебя черти взяли! Фаина кусала губы. Ей хотелось домой. Ее адски тянуло домой. В постель, к Альке!

И тут, наверное, впервые по-серьезному она подумала о семье как о способе устройства жизни. Вот живут же другие. Спокойно, тихо, без драм, без потрясений, без подозрений насчет убийств, совершенных на почве ревности и страсти.

Она перебрала всех своих замужних приятельниц и всех знакомых женатиков и поняла, что эти примеры не подходят для их с Алькой случая. Она вспомнила про Арнольда и его босса, о которых ее столько спрашивали в милиции. Но это тоже было совершенно не то. Не их ситуация с Алькой. И тогда на ум ей пришли старые добрые приятели — Гриша и Душан. Гриша был владельцем рекламного агентства, Душан — хорват по рождению, менеджер по профессии — давно уже свыкся с ролью жены и домохозяйки. Они жили в новом элитном доме в Крылатском и вот уже почти шесть лет считались в кругу общения Фаины семьей нетрадиционной ориентации.

И как было с ней всегда — она тут же, моментально захотела увидеться с ними. Отыскала номер в справочнике мобильного и позвонила наугад.

Парни оказались дома, звонку обрадовались и позвали ее к себе в гости. Фаина свистнула такси и отправилась в Крылатское.