Читать книгу "Ассимиляция - Джефф Вандермеер"

– Так мы вышли с тобой сюда ради этого? Ради вот этого? Господи, да проще было бы позвонить, я бы ответил и по телефону, мать его!

– Не самый важный вопрос, я понимаю, – говоришь ты, застенчиво улыбаясь в ответ этому волку, страдающему нарциссизмом. – И все же очень хотелось бы знать.

До того как ты пересечешь границу.

Он колеблется, потом смотрит искоса, словно выискивая тайную твою мотивацию или следующий ход, который пока ему не ясен.

Ты осторожно спрашиваешь:

– Побочный проект? БП&П – это некий побочный проект Центра или…

– Конечно, почему нет. – Лаури сразу же расслабляется. – Обычный дополнительный актив, который можно в любой момент списать, ничем не навредив основному курсу.

Но порой главное оказывается во власти побочного. Порой хозяин и поселившийся в нем паразит путаются, меняются ролями, как бы сказала биолог.

– Вам ведь именно так удалось раздобыть ту мою детскую фотографию на маяке. – Это не вопрос.

– Прекрасно! – восклицает он, искренне восхищенный. – Прямо в яблочко, мать его! Я был на задании, искал доказательства того, что ты не врешь, и нашел ее… а потом удивился, как это и почему она оказалась в файлах Центра, а не архивах Южного предела. Долго думал, откуда она могла там взяться… ну а потом наткнулся на ту же самую запись. – Звучит правдоподобно, если не считать того факта, что Лаури обладал наивысшим уровнем допуска к секретным материалам и имел доступ к информации, о которой вы с Грейс и мечтать не могли.

– Что ж, очень умно с твоей стороны. Очень умно.

И снова Лаури весь напыжился, выпятил грудь. Он понимает, что ему льстят, но не может удержаться от этой пародии на самого себя, которая на самом деле никакая не пародия. Почему бы и не покрасоваться? Ты все равно скоро уйдешь. Наверняка он уже подумывает о замене. А ты не озаботилась выдвинуть кандидатуру Грейс, вместо этого работала над прояснением истории с Джеки Северенс.

– Сама идея выглядела ясной и четкой, во всяком случае, в изложении Джека. Ребята из «Бригады», конечно, маленько чокнутые, но если в этом мире действительно существует нечто сверхъестественное или чужеродное, мы должны мониторить эти явления, знать о них как можно больше. Вероятность встречи с такими явлениями Центр, как выяснилось, оценивал в ноль целых и одну десятитысячную процента. Мы легко подталкивали группу в нужном направлении, давали им нужные ресурсы и рекомендации. А если к группе примкнут смутьяны или иные нежелательные личности, тем лучше: так проще выявлять потенциальные опасности… И потом, это хорошее прикрытие для шпионажа – они, что называется, могут спрятаться у всех на виду. В то время Центр любил пользоваться этим методом. А на Забытом береге всегда собиралось множество антиправительственно настроенных типов.

– Мы их вербовали или…

– У нас там были свои оперативники плюс агенты из местных, которым нравилось играть в шпионов. Всегда есть люди, готовые работать даже не за деньги или за идею, а ради острых ощущений. Нам так даже лучше.

– И Джеки тоже была вовлечена?

– Джек защищал не только себя, – отвечает Лаури. – Когда Джеки еще только начинала, то немного помогала ему, а потом, попав в Южный предел, была вынуждена помогать ему снова, на этот раз чтобы убедиться, что ее прошлые подвиги не всплывут на поверхность. Вот только я, как обычно, все выяснил. Сама знаешь.

– Ты когда-нибудь натыкался в файлах на имена Генри и Сьюзен?

– В тех, что просматривал, не упоминалось никаких имен. Только кодовые клички типа… ну, я не знаю – «Большой Хаулер», «Жуткое Дело», «Чертов Эскалоп». Словом, всякая чушь в этом роде.

Но это были второстепенные вопросы. Теперь пришло время задать главный.

– Можно ли сказать, что БП&П способствовала, сознательно или непреднамеренно, созданию Зоны Икс?

Этот вопрос как будто до крайности веселит Лаури.

– Нет, конечно же, нет. Нет, нет и нет! Именно поэтому Джек смог держать все это втайне, замести следы. Они просто оказались не в том месте не в то время. Ну а потом вдруг появляется эта хреновина, и выясняется, что Джек занимался этим в основном по своей инициативе. И я так полагаю, мы с тобой только можем это приветствовать, верно?

Над тобой нависают старые бараки, прилегающие к ним укрепления, бетонные бункеры с амбразурами.

Веришь ли ты Лаури? Конечно, нет.

* * *

Узкая полоска каменистого пляжа, на которой вы оба стоите, находится на небольшом расстоянии от фальшивого маяка. Она окаймлена жиденькой травой, а скалы у кромки воды покрыты белым лишайником. Яркое солнце на секунду скрывается за темными облаками, и бледно-голубая поверхность моря тут же сереет. Выдра, что плыла параллельно берегу, приближается к тебе. Она ведет свой монолог, непрестанно пощелкивает и присвистывает, и Лаури находит в этом нечто для себя оскорбительное, возможно, были прежде у него случаи столкновения с этим животным. Он начинает кричать на выдру, а та продолжает «болтать», и резко и неожиданно меняя направление движения, чтобы Лаури не мог как следует прицелиться и запустить в нее булыжником. Ты садишься на большой плоский камень и наблюдаешь за этим представлением.

– Вот чертова скотина! Глупое грязное животное, мать его!

Выдра демонстрирует ловко пойманную рыбешку, потом плывет на спине, и тебе кажется, будто глаза у нее смеются.

Она подпрыгивает, то плывет зигзагом, то скрывается под водой, то снова выныривает на поверхность. Камушки Лаури прыгают по воде, пролетают мимо, а выдра, похоже, считает это какой-то веселой игрой и хочет непременно ее выиграть.

Но в конце концов игра эта надоедает выдре, и она надолго уходит в глубину. Лаури стоит, одна рука на бедре, другой продолжает шарить вокруг в поисках подходящего камушка, не сводит с поверхности глаз в надежде заметить рябь или круги, видно, что он прикидывает, как долго еще выдра сможет задерживать дыхание, когда животное всплывет, чтобы глотнуть воздуха. Но выдра так и не всплывает, и Лаури остается стоять на берегу, сжимая в руке камень.

Монстр ли Лаури? Да, в твоих глазах он самое настоящее чудовище, потому что к этому времени ты уже знаешь, каково его влияние на Центр, какие части Центра пляшут под его дудку. И к тому времени, когда его власть лжи и террора, его тирания падет, как это свойственно всем тиранам, следы его рук, его воли навсегда останутся во множестве мест. Его призрак будет витать над Центром еще много лет, отпечатанный в сознании множества людей так крепко, что даже если изо всех систем стереть все упоминания о человеке по имени Лаури, эти системы неизбежно воспроизведут его образ благодаря одним только силе и глубине его воздействия.

Ты достаешь снимок мобильного телефона, подталкиваешь Лаури локтем, заставляешь взять его. Тот бледнеет, пытается вернуть тебе фотографию, но ты все же настаиваешь на своем. И вот он стоит и сжимает в руке снимок и камень, предназначенный для выдры. Потом бросает камень и отворачивается от снимка, не хочет на него смотреть.