Читать книгу "Летающий джаз - Эдуард Тополь"

Лишь когда в топливных баках оставались буквально последние капли горючего, Баксли, Олд, Пирсон и остальные американские пилоты поймали сигналы маяков полтавского, пирятинского и миргородского аэродромов — оказывается, они работали только короткими включениями, чтобы, как потом объяснили американцам, немецкие разведчики не смогли по их сигналам засечь эти авиабазы. В результате только часть самолетов дотянула до Полтавы, а остальные спланировали на колхозные поля или на первые, увиденные с воздуха, советские военные аэродромы. Точные данные сообщает «Полтавская история»: «По причине его [топлива] выработки на подходе к Днепру двигатели некоторых самолетов начали останавливаться. Три B-17 вынужденно сели в Жулянах, два — в Борисове, один — в Бышеве, один — в Даймановке, восемь километров восточнее Пирятина».

При этом не обошлось без анекдотических случаев. Когда под Киевом одна «летающая крепость» с опознавательными знаками «USA Air Forces» совершала вынужденную посадку, навстречу ей взлетели два советских истребителя и смело ринулись в лобовую атаку. Но пулеметчики B-17 обучены стрелять на поражение по любому самолету, приближающемуся к «крепости» на опасное расстояние. И стоило падающему с неба четырехмоторному гиганту открыть огонь изо всех своих крупнокалиберных пулеметов, «Яки» стремительно прыснули в разные стороны. Конечно, командир этой «крепости» был уверен, что на земле его ждет скандал международного масштаба, ведь он стрелял по советским самолетам. И каково же было его изумление, когда в конце посадочной полосы его встретил хохочущий командир советского авиаполка. Оказалось, его рассмешили собственные юные летчики, да так, что он никак не мог успокоиться: «Как зайцы! — приговаривал он и снова сгибался от хохота. — Они бежали от тебя, как зайцы!».

Но в Бышове вынужденную посадку B-17 встретили по-другому. Начальник аэродрома стал грозить экипажу арестом, а когда командир «крепости» попросил у него пару канистр бензина, чтобы долететь до Полтавы, полковник категорически отказал и, вообще, был враждебен до грубости: «Нет! Вам капец! Вы арестованы!» Тут американец вспомнил, что у него в самолете есть две бутылки виски. И когда они допили первую бутылку и перешли ко второй, то стали вдруг такими друзьями, что американцу не только заправили самолет «под завязку», но советский полковник уже не мог с ним расстаться и лез в «летающую крепость», чтоб лететь в Полтаву…

«Преодолев все трудности, — сообщает «Полтавская история», — сто тридцать семь “крепостей” и шестьдесят три “мустанга” приземлились на аэроузле 169-й АБОН (Авиационная база особого назначения)».

А в это время в Брест-Литовске командующий корпусом немецких бомбардировщиков генерал-лейтенант Рудольф Мейстер издал приказ: «Сегодня ночью атаковать аэродромы в Полтаве и Миргороде. Бомбонагрузка — легкие фугасные бомбы, мелкие осколочные, десять процентов зажигательных бомб. Ведущим на Полтаву назначаю командира группы бомбардировщиков подполковника Поркрандта, на Миргород — подполковника Вилли Антрупа».

14

«На полтавский аэродром мы прилетели во второй половине дня, — написал мне Семен Школьников. — Летчиков встречали торжественно и пышно. Прибыли представители посольства. Было много цветов и объятий.

Мы с Борисом сняли эпизод встречи. Посольство устроило торжественный обед. Нас, как членов летного экипажа, тоже пригласили.

Уже к вечеру, когда мы шли в свой вагон, высоко в небе появился немецкий самолет-разведчик. У американцев еще не было боевого опыта свиданий с “рамой”. Но мы знали, что, если появляется “рама”, жди неприятностей.

В вагоне мы занялись перезарядкой кассет и упаковкой отснятой пленки. За день я чертовски умаялся. Закончив с пленкой, я забрался на верхнюю полку и крепко заснул…»

Теперь я попробую свести воедино все лежащие передо мной сообщения об этой роковой ночи. Начну с бытовых подробностей.

«Вереница ленд-лизовских грузовиков повезла нас в Миргород, где мы встретили массу неожиданностей. Во-первых, козу, носившую “бюстгальтер”, — продолжает вспоминать Марвин Боумен о посадке части бомбардировщиков на миргородском аэродроме. — Завязанный на спине животного кусок фланелевой ткани поддерживал вымя, чтобы оно не пачкалось о землю. На главной улице недоставало многих домов, а земля, где они стояли, была ярко-красного цвета. Нам объяснили, что фашисты, эвакуируясь, разобрали все кирпичные дома, а кирпичи захватили с собой. Группа рабочих поприветствовала нас, а затем вернулась к водружению на пьедестал бетонного памятника Сталину, который немцы сбросили в канаву. И самое удивительное — четыре немолодые женщины, идущие строем и четко печатающие шаг тяжелыми сапогами. Они несли на своих плечах телеграфный столб значительных размеров и пели».

Поселившись в казарме, летчики отправились в палатку, где была столовая, и тут все повторилось так, как это происходило в Полтаве 2 июня. «Когда в столовую вошел наш полковник, его приветствовала троица славянских богинь, одетых в безупречно сидевшую форму, — пишет Боумен. — Они председательствовали над тремя жестяными баками, наполненными, соответственно, мясом, картофельным пюре и компотом. Каждая леди оделяла полковника пищей и с улыбкой четко и громко говорила: “F… ration, Sir!”. Полковник был потрясен. Но никто не решился разочаровать юных леди, которые, несомненно, верили, что желали нам приятного аппетита на английский манер».

Впрочем, такое непонимание часто было взаимным. Военный переводчик Владимир Станкевич вспоминает: «Наши красавицы не понимали по-английски. Был консервированный компот — персики. Но когда американцы просили добавку — говорили «peaches, peaches», — девушки думали, что от них требуют что-то не очень достойное».

А вот что в книге «Fighting with the Soviets» пишет Марк Конверсино, ссылаясь на документы Кабинета военной истории в Вашингтоне. «Пока новоприбывшие экипажи осваивались на советской земле, германский разведчик кружил над полтавской авиабазой, фотографируя огромное количество B-17s, их серебристые фюзеляжи и крылья, отражающие лучи заходящего солнца. На обратном пути он пролетел над авиабазой в Миргороде, где американский полковник Джо Моллер обратился к советским за разрешением связаться с Пирятином и поднять Р-51s, чтобы сбить немца. Но советские отказали. Немецкие разведчики постоянно пролетают над их аэродромами, однако после этого никакие самолеты люфтваффе их не атакуют. А кроме того, сказал Моллеру советский командир, если американские Р-51 взлетят, “это будет означать, что вы сами вынуждены защищать себя на советской территории”».

И немецкий разведчик беспрепятственно вернулся на свою базу под Минском».

К восьми часам вечера, когда на полтавской базе и аэродроме стемнело и все успокоилось, лишь несколько американских военнослужащих остались на парковочных стоянках сторожить самолеты. Все остальные устало свалились отдыхать в палаточном городке, а Заточный, Школьников и московские журналисты — в своих вагончиках. Полковник Арчи Олд тоже готовился отдохнуть в отведенной ему комнате, когда генералы Уэлш и Кесслер сообщили, что в его честь русские готовят торжественный ужин. «Через два часа, ровно в 22:00, я зайду за тобой», — сказал ему Кесслер.