Читать книгу "Высший пилотаж киллера - Николай Басов"

– Я вас не пущу. Вас сейчас любой бандит застрелит.

– Я воспользуюсь бронежилетом и не забуду «узи».

– Об этом не может быть и речи.

М-да, все женщины одинаковы. А раз так, то у мужчин против этого есть только одно оружие – хитрость.

– Ну вы же слышали, – я указал ладонью на свой сотовик, – я получил приказ. Его при моей работе полагается выполнять.

– Борь-Борь просто бездушный служивый чурбан! Я позвоню ему и попрошу…

– Вы просто уедете сейчас из моей комнаты и никому ничего не скажете. А я прошвырнусь по делу за пару часов… И давайте не спорить.

– Я еду звонить вашему Шефу.

Ого, она уже и его кличку переняла.

– Если вы это сделаете, я вам никогда не расскажу о своей жене. – Она посмотрела на меня, я улыбнулся ей самой мальчишеской улыбкой, на какую был способен, и добавил: – Никогда не возьму играть в мою песочницу.

Она сверкнула глазами, развернулась и укатила. А я стал одеваться, стараясь попасть петлями рубашки и штанов на нужные, предназначенные для них пуговицы. Это оказалось так трудно, что пришлось остановиться на майке и свитере. Неужто я и в самом деле так ослабел?

Несмотря на все шутки и бравурное поведение, я совершенно не знал, что меня ждет там, куда я собирался. Но что-то очень нехорошее ждать могло, если я не буду осторожен.

Глава 59

Адрес Барчука я узнал, еще когда гадал, кто верховодит в Прилипале в действительности. Жил он в большом доме на Хорошевском шоссе. Почему-то, проезжая это место, я вдруг вспомнил, как мальчишками нас гоняли на Хорошевскую плодоовощную базу перебирать картошку. Тогда эта база была воплощением брежневского лозунга о том, что экономика должна быть экономной. Генсеку показывали это очень грязное и вороватое учреждение как образец борьбы за отсутствие потерь в плодоовощах Советского Союза.

Это место было еще известно своими Магистральными тупиками. Так назывались довольно короткие улочки, упирающиеся в железную дорогу.

Тот, кто придумал это название, должно быть, не имел не только здравого смысла, но и филологического слуха. Потому что слово «магистраль», с которым связано представление о протяженности, определяло нечто противоположное по смыслу – тупик. Сей казус невольно наводил на мысль, что и вся эта страна, возможно, есть некий Магистральный тупик…

Перед его дверью я остановился и попытался продумать предстоящий разговор. Но ничего в голову не приходило, кроме того, что этот вот молодчик убил – а в этом я не сомневался – хорошую, красивую и умненькую девушку, с которой я как-то сидел в ресторане, а теперь будет дальше спокойно жить, считаться законопослушным гражданином, и ничего ему не грозит, если он не убьет еще одну девушку и не налетит на непредвиденные обстоятельства… Нет, он уже налетел на одно неприятное обстоятельство – на меня. И хотя у этого обстоятельства снова стала сочиться через перевязку кровь, хотя оно едва могло стоять, не опираясь рукой на стену, оно было полно решимости сделать свое дело.

Я нажал кнопку звонка. Он открыл, дрогнул, попытался закрыть, я ему не мешал. Просто стоял и смотрел на него. В голове внезапно возникла одна довольно простая мысль, что если он не пустит меня, то ничего и не будет.

Должно быть, то, что я не размахивал оружием, не рвался вперед, настроило его на относительно мирный лад. Он приоткрыл дверь:

– Входите.

Я вошел, меня пригласили. Я был тут теперь на совершенно законных основаниях. Едва дверь за мной закрылась, я спросил:

– Как ты убил ее?

Он чуть-чуть отшатнулся от меня и вяло проговорил:

– Это был несчастный случай. Она переоценила себя, поехала по неповешенному склону… Там была скала, за скалой обрыв в тринадцать метров, она не знала…

– Тебе удалось ее толкнуть и никто этого не увидел?

– Не так, это был несчастный случай! Она умерла уже после того, как разбилась, я пытался оказать помощь, но…

– Или она все-таки оставалась в живых, ты подбежал к ней и сломал шею, чтобы она не проговорилась?

– Там было расследование, оно признало факт несчастного случая. У меня есть документы.

Он быстро выскочил из прихожей и тотчас вернулся, размахивая не очень толстой папочкой.

– Вот, я привез дубликаты всех документов!

– Сколько тебе стоило замазать следствие? Пяток тысяч зелеными или больше? Сколько стоит убийство девчонки?

Он вдруг отошел к дальней стене, оперся на нее спиной.

– Уходите.

Стараясь не очень хромать, я подвалил к нему и вдруг с размаха, как на тренировке, врезал правым коленом в корпус. Он застонал и согнулся.

– Не думай, что это сойдет тебе с рук. Я сам отправлюсь туда и найду, слышишь, найду кого-то, кто видел, как ты ее толкал, и найду того, кто слышал, как хрустнула кость, когда ты доламывал шею… Понял?

Он выпрямился и вытянул руки вперед, чтобы схватить меня за горло. Я ушел влево, чуть не завыл от боли в раненой ноге и ударил кулаками по печени и желудку. От этого он должен был отлететь назад, как плюшевый медвежонок, но сзади была стена, и он только захлебнулся от боли, на мгновение перестав дышать.

Это был очень удобный момент – воздуха в его легких почти не было, и стоило мне как следует ударить в грудь, как в легких образовалось бы тяжелейшее внутреннее кровоизлияние… А если бы я врезал ногой, можно было бы даже травмировать диафрагму… Но я не стал бить. Я не собирался серьезно калечить его.

Я отошел, но заорал еще громче:

– Что она узнала? Говори! Нашла фотографию твоего дружка, который дал ворованных денег на твое гребаное агентство? Или нашла список подставных клиентов? Или вычислила тех, кого вы облапошили, подведя под фальшивое партнерство? Отвечай!..

Он выпрямился и твердо, как положено в таких случаях, процедил:

– Пошел вон.

Я посмотрел на него оценивающе. Больше он бросаться на меня не собирался. Это уже было хорошо, но еще недостаточно хорошо, чтобы он хоть как-то выдал себя.

– В конце концов есть же и на вас управа. Стоит в какой-нибудь популярной газетенке опубликовать одну разнесчастную статью про ваши фокусы, как с тобой будет кончено, никакой суд не отмоет…

– У нас репутация! – Это его, как ни странно, волновало. Ну и убийцы пошли! А он тем временем добавил: – А вот бывшему уголовнику никто не поверит!

Я тут же подскочил и ткнул носком сапога чуть ниже колена, не сильно, иначе нога могла сломаться.

– Откуда знаешь, что я сидел? Кто тебе об этом сказал? Комарик? Что он тебе еще про меня рассказывал?

Он попытался было оттолкнуть меня, я перехватил руку, заломил кисть вбок, он выгнулся вперед, я взял другой рукой его спортивную маечку с легким, рыхлым капюшончиком и рванул, раздирая почти до пояса. Это всегда было хорошим средством давления и гораздо более безопасным, чем просто тычки и пинки. Мы русские, мы всегда жили в такой нищете, что для нас потеря грошовой тряпки вызывает стресс, а это мне и было нужно. Вогнать их в состояние бесконтрольного стресса…